На всех фронтах

Заюнчковский Юрий Петрович

Сообщение английского летчика в высшей степени заслуживает внимания. Обнаружив германскую эскадру спустя 15 минут после лунинской атаки, он сообщает, что ход ее всего 10 узлов, тогда как Лунин определил ход «Тирпица» в 22 узла. Лунин был слишком опытным командиром, чтобы ошибиться на целых 12 узлов в определении скорости цели, да и ясно, что Шнивинд должен был держать высокий ход, чтобы затруднить действия подводных лодок противника. Только крайняя необходимость могла заставить Шнивинда снизить ход линкора до малого. Напрашивается объяснение, что необходимость эта состояла в выяснении характера и тяжести повреждений корабля после взрыва торпеды.

Но тогда, может быть, ошибся летчик, а не подводник? Такое предположение еще менее вероятно. Ошибка на 3 узла при определении хода корабля в воздушной разведке Северного флота

считалась существенной, а на 5—6 узлов — грубой. Ошибки сразу на 12 узлов ветераны воздушной разведки не помнят.

Как бы то ни было, обе эти радиограммы немецкая радиоразведка перехватила и расшифровала. Командование в Берлине пришло в ужас, да и было чему ужаснуться. Потеря скрытности на первых же милях рейда грозила германской эскадре большими неприятностями. Не зная, разумеется, о двойных и тройных планах лондонских комбинаций, в Берлине рассудили здраво: если оперативное соединение адмирала Тови отважится пойти на перехват «Тирпица», у него будет для этого достаточно времени.

В 21.15 Шнивинд получил кодированный сигнал и слово «дробь».

В 21.50 германская эскадра повернула на обратный курс.

Так радиограммы, образно говоря, отвели беду от двенадцати транспортов, которым при таком обороте событий суждено было спастись.

5. ЛЕТАВШИЙ БЕЗ ОРУЖИЯ

Из книги бельгийца В. Бру «Подводные диверсанты» переписываю такие строки:

«В начале сентября 1943 года английские самолеты типа «спитфайр», действовавшие с советской территории, обнаружили в норвежских фьордах крупные военно-морские силы немцев. На основании данных аэрофотосъемки, которые периодически направлялись в Лондон, англичане могли заключить, что немецкие корабли в течение долгого времени не покидали своей якорной стоянки… По данным разведки на 12 сентября 1943 года линейный корабль «Тирпиц»… находился в глубине Альтен-фьорда. Будучи прикрыт надежной системой противовоздушной обороны и не менее надежной системой противолодочных сетей, «Тирпиц», вероятно, намеревался зимовать в названном районе».

Текст скроен таким образом, что у читателя и сомнения не возникает: 12 сентября 1943 года английская авиаразведка доставила из Альтен-фьорда бесценные сведения о месте базирования и системе защиты линкора «Тирпиц». Эта развединформация, повествуется далее, легла в основу крупной подводной диверсии против «Тирпица». И много-много страниц про то, как диверсия эта совершилась.

В действительности для проведения операции «Брон» английское командование использовало данные, в исключительно тяжелой обстановке полученные летчиком-североморцем Леонидом Ильичом Елькиным, впоследствии Героем Советского Союза. Имя этого выдающегося воздушного разведчика замалчивается в трудах западных историков. К сожалению, оно не пользуется должной известностью и в нашей стране.

В конце августа 1943 года из Англии в СССР, в порт Мурманск, на эскадренном миноносце прибыло подразделение британской воздушной разведки. Тройка «спитфайров», выделенная в его распоряжение, вскоре приземлилась на аэродроме под Мурманском. Самолеты были оборудованы для ведения фоторазведки. Руководство операцией «Брон» осуществлялось из Лондона контр-адмиралом Барри, командующим подводными силами британского флота. На сей раз охота затевалась всерьез: к операции привлекались шесть океанских подводных лодок и шесть карликовых субмарин типа «Миджет», которые в оперативных документах именовались «кораблями «X». Большие лодки должны были буксировать «иксы» до горловины Альтен-фьорда, а затем ожидать их возвращения за кромкой минных полей. Каждая малая субмарина транспортировала отделяющийся двухтонный заряд взрывчатки.

Очевидно, что «иксы» нуждались в совершенно точном знании местонахождения «Тирпица», поскольку вести поиск линкора им не позволяли ограниченные энергоресурсы, и в столь же точном знании системы его противолодочной защиты на стоянке. Но в день выхода в море, цитирую С. Роскилла,

«они еще не знали, в какой базе им придется атаковать».

Спецгруппа британской авиаразведки никак не могла выполнить поставленную задачу и доставить снимки Альтен-фьорда. Все вылеты оказались безрезультатными. 12 сентября, когда подводные лодки с «иксами» на буксире начали уже свой путь к

Норвегии, «спитфайры» с английскими летчиками опять дважды взлетали, но возвращались ввиду плохих метеоусловий. Операция оказалась на грани провала. В Лондоне решили перешагнуть через гордыню, и британская военная миссия в Полярном обратилась за помощью к командованию Северного флота.

В 14.30 на разведку Альтен-фьорда вылетел капитан Елькин. Нижняя кромка облачности висела на высоте 200—300 метров, местами ниже. Вершины сопок скрывались за сплошным пологом туч. Чтобы не потерять ориентировку, летчику приходилось вести самолет на бреющем. Снежные заряды несколько раз вызывали обледенение самолета. Множество раз летчик рисковал разбиться о склоны гор.

Спустя два часа 45 минут разведчик достиг цели.

Акватория Альтен-фьорда была закрыта мощным зарядом дождя и мокрого снега. Елькин снизился до высоты 50 метров и прямо по мачтам прошел над кораблями, чтобы определить, кто где стоит. Разглядеть не удалось, фотографировать тем более было бесполезно.

Капитан Елькин мог улететь с чистой совестью: кто бы его упрекнул и в чем? Он достиг Альтен-фьорда… не его же вина, что над фьордом бушует заряд! Но Елькин не улетал, продолжая крутиться над кораблями. Самое поразительное заключается в том, что по нему не стреляли. Единственное объяснение этой странности: гитлеровцы не могли определить, что за самолет носится в непроницаемой мгле над самыми головами зенитчиков.

Спустя 25 минут (!) заряд ослабел, видимость улучшилась. Береговые зенитки и корабельные орудия, давно изготовленные к стрельбе, немедленно открыли огонь. Теперь-то звезды на крыльях самолета были видны хорошо! Что Елькин? Он трижды на бреющем прошел над фьордом, засняв стоянки всех крупных кораблей, и только после этого ушел из видимости. Когда фотографии будут отпечатаны, на них будет видна каждая пушка, стрелявшая по «спитфайру» только что не в упор… На аэродроме прикрытия стояли истребители, но ни один гитлеровский летчик не рискнул подняться в воздух в такую погоду. Елькин приземлился, пробыв в воздухе шесть часов и совершив практически невозможное.

«Когда Елькин представил фотографии, — говорится в отчете, который удалось разыскать в архиве, — англичане были до крайности удивлены и откровенно признавались, что в такую погоду у них ее найдется охотников на столь сложный полет. Англичане ниже пяти тысяч метров на разведку не летают».

Радиошифровка о местонахождении «Тирпица» ушла в штаб контр-адмирала Барри, а фотоснимки Альтен-фьорда срочным порядком вылетели в Лондон на гидросамолете «Каталина»…

Мне посчастливилось встречаться с бывшим летчиком 118-го разведывательного авиаполка ВВС Северного флота Героем Советского Союза полковником в отставке Петром Ивановичем Селезневым. Привожу его рассказ:

«Все правильно, среди англичан не было охотников летать на «спитфайрах» на меньшей высоте, чем пять тысяч метров. Объясняется это очень просто. На высотах свыше пяти километров «спитфайр»-разведчик уходил от любого фашистского истребителя, такая у него была аэродинамика. А на меньших высотах «мессершмитты» его догоняли. Вот и отгадка, почему 12 сентября 1943 года Елькин выполнил задание, а англичане нет. Летали мы с ними в одном небе, да только по-разному…

Леонид Ильич Елькин был бесстрашный и в высшей степени талантливый летчик. Летал он на 7 или 8 типах самолетов-разведчиков, от МБР-2 до «киттихауков», каждый новый самолет осваивал быстрее всех в полку. Воевать он начинал как летчик-истребитель еще в финскую кампанию. В Великую Отечественную воевал с первых дней и имел награды за сбитые самолеты противника. В разведку переходил с великой неохотой, подчиняясь приказу. Потом, я думаю, он и сам понял, что характер его как нельзя лучше подходил именно для воздушной разведки: выдержка, самостоятельность, мгновенная реакция. Мы, разведка, летали так, как, пожалуй, никто больше и не летал в те времена на Севере. На бреющем огибая, как сейчас принято говорить, рельеф местности, на брюхе по ущельям пролезали… Простая вещь: чихнуть понадобилось. На высоте километр-два можно чихать на здоровье сколько угодно! А на ста метрах на секунду потерял ориентировку, пока жмуришься да головой трясешь, вот и покойник.