На всех фронтах
Шрифт:
Теперь скажу о том, что знали немногие: летал-то Леонид, ничего не видя левым глазом. 27 июля 1942 года он был ранен осколком снаряда в голову. Произошло это на Новой Земле, в губе Болушья. Елькин обследовал тогда побережье острова.
Его гидросамолет был расстрелян на стоянке всплывшей гитлеровской субмариной. Леонид выжил, но в госпитале ему запретили и думать об авиации. За баранку автомобиля с одним глазом не пускают, про самолет и говорить нечего.
О своих мытарствах с медиками и хождениях по инстанциям Елькин никому не рассказывал, поэтому я даже не знаю, кто поверил в него и кем дано было разрешение о допуске к полетам. Видели мы только внешний ход дела: вернется Леонид с очередного приема мрачный, молчит — не подходи, а потом сидит в уголке и на тумбочке очередное «прошение» пишет. Когда выпустили его в первый самостоятельный полет, все сбежались смотреть, словно цирк какой. Летал он осторожно, «блинчиком», словно ходить заново учился, ни одной «бочки» не крутанул, ни одной «горки» не сделал, а уж высший пилотаж он просто обожал. Если видишь, что кто-то жаворонком в небе кувыркается, это можно не проверять — Елькин… Ну, выбрался он из кабины самолета, поглядел на нас и улыбнулся, а мы уж и забыли, что он когда-то улыбался. Поверите, от этой его улыбки мы, товарищи его, чуть не расплакались. Любили его, и в полку за Леонида переживали страшно, только он ничьих сочувствий после ранения не принимал. Характер был кремень!
Как раз летом сорок третьего года Елькину был отведен так называемый второй сектор — это примерно от порта Берлевог, если по карте мерить, до городка Тромсе и даже до Нарвика. Сюда входил и Альтен-фьорд. Разведка его была особо тяжелым и опасным делом. Гитлеровцы берегли его секреты крепко. Несколько самолетов, посланных туда, на аэродром не вернулись.
Настал черед нашего высотного разведчика Пе-3. Пилотировал его капитан Вербицкий — командир экипажа, а штурманом и летным наблюдателем был я.
Сейчас рассказывать, так все вроде бы просто получилось у нас. Вызвали в штаб, поставили задачу: «Произвести воздушную разведку военно-морской базы Альтен, установить тип и количество базирующихся на ней кораблей противника». Приказ есть приказ. Готовимся к вылету, изучаем карту, силуэты кораблей… а у самих гвоздем сидит в головах вопрос: отчего же никто оттуда не возвращался? Секретное оружие прикрытия? В общем, до чепухи несусветной договаривались. Потом приступили к разработке маршрута полета и решили посмотреть, кто как туда летать собирался. Прикинули на карте и опешили. Все до одного шли одним примерно маршрутом. Сначала над морем и вдоль норвежского побережья, затем разворот на юг и выход на объект разведки с северного сектора. А на побережье у гитлеровцев была целая сеть наблюдательных постов! Все эти самолеты засекались ими еще над морем, ПВО базы приводилась в готовность, с аэродрома прикрытия взлетали истребители… вот и вся схема. Сегодня, конечно, в уме не укладывается, как можно было раз за разом повторять одну и ту же ошибку, но в начале войны у нас не было боевого опыта и самые простые истины приходилось выкупать кровью.
От северного маршрута мы с Вербицким отказались. Над морем шли на бреющем только до траверза порта Варде, потом набрали высоту, пересекли горную цепь на побережье и за несколько сот километров до Альтен-фьорда углубились в пространство над сушей. Этот маневр не позволял противнику определить цель нашего полета, тем более что курс полета мы несколько раз изменяли, запутывая наблюдателей. Гитлеровцы подняли истребители, это мы слышали по радио, по их переговорам в эфире, но навести их на наш Пе-3 так и не сумели. На Альтен-фьорд мы вышли с юга, откуда никогда еще самолеты-разведчики не появлялись. С кораблей и с суши нас стали запрашивать огнями, кто мы такие. Я отвечал миганием посадочной фары какую-то абракадабру, лишь бы выиграть секунды. Этих секунд оказалось немного. Противник открыл мощный зенитный огонь, а поднятые с ближайшего аэродрома истребители стали нас атаковать. Но разведка базы была нами уже закончена. Командир увел самолет в облака, там изменил курс полета и вышел в воздушное пространство над морем. Я передал по радио наши данные: обнаружен линкор «Тирпиц», крейсеры «Лютцов» и «Хиппер», восемнадцать других кораблей. При пробеге после посадки у самолета заглохли моторы: кончилось горючее. Его поставили в ремонт, штопать пробоины от пуль и осколков. Почти год мы разведывали второй сектор, пока Елькин не «принял» его от нас вместе с Альтен-фьордом. Не было случая, чтобы он не справился с поставленной задачей. 22 января 1944 года ему и Михаилу Константиновичу Вербицкому одним указом было присвоено звание Героя Советского Союза. Это были первые Герои в нашем 118-м разведывательном авиационном полку. А через месяц с небольшим, 29 февраля, Елькин не вернулся с разведки порта Нарвик. Перед этим Леонид дважды летал в Альтен-фьорд, из второго полета вернулся по неисправности мотора. Такой подвох со стороны техники разозлил его. Но в этих ситуациях он не винил механиков, не рассказывал, каково ему пришлось, а как бы окаменевал лицом и молчал. Вот так же, стиснув зубы, молча он и летал, наверное, над мачтами «Тирпица», дожидаясь в сентябре сорок третьего года, скоро ли пройдет проклятый заряд и улучшится видимость».
…Штаб контр-адмирала Барри передал по радио на свои подводные лодки полученные от советского союзника данные. Из шести малых субмарин двум удалось добраться до цели. Лейтенанты Камерон и Плейс, командиры «X-6» и «X-7», сбросили четыре тонны взрывчатки на дно фьорда под днищем линкора. Мощный взрыв повредил главные турбины линкора.
Лейтенанты Камерон и Плейс удостоились высшей награды за военное отличие — креста «Виктория».
Капитану Елькину за полет 12 сентября 1943 года была объявлена благодарность перед строем.
«…За период Отечественной войны показал себя отличным летчиком и произвел 143 боевых вылета на дальнюю и ближнюю разведку кораблей, транспортов и аэродромов противника. Все боевые задания выполнял на «хорошо» и «отлично», за что награжден орденом Красного Знамени и орденом Красной Звезды.
8 января 1944 года».
Такой была последняя боевая характеристика на капитана Елькина, 1916 года рождения, уроженца города Москвы.
В отчете о боевой деятельности 118-го разведывательного авиаполка за первый квартал 1944 года есть три строки о его гибели в графе «Потери материальной части»:
«29.02.44 г. «Спитфайр», вылетевший на разведку порта Нарвик, с задания не вернулся».
Такова эпитафия на несуществующей могиле капитана.
«Спитфайр» был действительно хорошим самолетом для высот свыше пяти тысяч метров. Мало у кого, наверное, повернется язык укорить британских пилотов в нехватке храбрости, если знать, что они не могли даже вступить в бой с истребителями противника. Бортового оружия на «спитфайре»-разведчике не было никакого.
Три фотопулемета кого-нибудь разве испугают?
6. ОПЕРГРУППА «СЕВЕР-3»
Легче всего, как я полагал, будет отыскать людей — участников налета на «Тирпиц» в феврале 1944 года. На худой конец меня бы устроили документы с подробностями операции. Но ожидания не оправдались, хотя отправной пункт поиска был. В книге И. Козлова и В. Шломина «Северный фронт» в «Хронологии важнейших событий…» отмечалось:
«11 февраля — удар североморской авиации по линейному кораблю «Тирпиц» в Альтен-фьорде».
А вот текст одной из глав:
«В ночь на 11 февраля 1944 года самолеты Ил-4 36-й авиадивизии нанесли удар по линейному кораблю «Тирпиц» в Альтен-фьорде. Из-за плохих метеорологических условий часть самолетов сбросила свои бомбы на запасные цели: порты Гаммерфест, Киркинес и аэродромы противника».
Все.
Но довольно и этого, чтобы обратиться в совет ветеранов Краснознаменного Северного флота за адресами летчиков 36-й авиадивизии. Адресов совету не жалко, да нужных нет. Потому что никакой 36-й авиадивизии на Северном флоте не существовало. «Был тридцать шестой минно-торпедный авиаполк, вы, — говорит очень вежливый голос, — наверно, их перепутали».
Старые североморцы, к которым пришлось обратиться за проверкой полученной справки, подтвердили: все верно, никакой 36-й авиадивизии в составе ВВС флота не было. Хорошо, пусть будет полк… Но ветераны 36-го авиаполка решительно отрицали наличие такого эпизода в истории полка, как бомбежка «Тирпица». «Какие же из торпедоносцев бомбардировщики, сами посудите…»
Телефонные номера цепочкой вытягивались в блокноте. Когда телефонная гонка, занявшая две недели, закончилась ничем, я сосчитал количество людей, которым пришлось надоедать расспросами… Любители совпадений могут записать: таких бесполезно потревоженных людей оказалось тридцать шесть. Говорится обо всем этом не для того, конечно, чтобы обогатить чью-то коллекцию примером (36 человек ничего не знают про 36-ю авиадивизию), а для того, чтобы напомнить об ответственности историка. Не только ошибка, но и даже его недомолвка вводит в заблуждение множество людей. А в книге «Северный флот» недомолвка, как позже выяснится, налицо.