На всякий случай.
Шрифт:
— Я всегда хотел иметь собственный магазин, — сказал парень, сделав еще один глоток.
— О, нет, что вы, — ответила мама. — Это очень тяжелая работа. С виду-то все просто, но на самом деле — нет.
— Да, я не боюсь работы.
— Ну, конечно нет, — сказала мама. — А чем вы занимаетесь?
Мы ждали ответа. Он наездник в родео, неожиданно подумала я. Теперь, когда я рассмотрела его повнимательнее, я увидела в нем сходство с одним ковбоем, который прошлым летом выступал в родео, укрощая дикого мустанга.
Однако молодой человек не ответил. Он кивнул в сторону двери, которая вела в сторону наших жилых комнат в задней части магазина: — А вы с дочерью там живете?
Я вклинилась, прежде чем мама успела ответить:
— Живем. Я, мама и папа. Но папы сейчас нет. Если вы хотите его найти, то вам надо пойти на Трентон-стрит, он там играет в домино со своими друзьями.
Мама неожиданно резко шлепнула меня по плечу. Я уставилась на нее в изумлении — что случилось?
— Да ну? — молодой человек опять улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
— Так чем вы занимаетесь, я не расслышала? — спросила мама опять, с какой-то странной интонацией, которую я прежде не замечала.
— Я-я-я-я-я? — он засмеялся, протянув это слово даже длиннее, чем свое «О-о-о!» ранее. И одним неуловимым движением, как у танцора, он осушил бутылку Кока Колы, с громким стуком поставил ее на стойку, обернулся, захлопнув входную дверь, и свободной рукой защелкнул задвижку.
Когда он развернулся, в его руке торчал блестящий пистолет.
— Я вообще-то занимаюсь тем, что граблю банки, — ответил он хрипло. — Ну, кроме тех случаев, когда банки закрыты, а мне срочно нужны деньги. Вот тогда я опускаюсь до того, чтобы грабить маленькие магазинчики. — Он издал нервный смешок. — Мэм, если понадобится, я вас застрелю. Так что, пожалуйста, возьмите деньги из кассы и положите их в бумажный пакет.
Я не видела маминого лица, потому что в ту секунду, когда он захлопнул дверь, мама толкнула меня вниз. — Беги! — шепнула она, и я рванула с места. Сейчас я находилась в дальнем конце прилавка, среди банок с консервами: томаты, бобы, шпинат, молочная кукуруза. Я ползла на брюхе как ящерица. Но я прекрасно представляла мамин взгляд — суровое лицо и поджатые губы — когда она ответила чужаку:
— Если вы думаете, что я отдам вам деньги, тогда давайте стреляйте. Они мне слишком дорого достаются, чтобы я просто так их вам отдала.
Я надеялась, что грабитель с ней спорить не будет. Когда мама поджимала губы, все аргументы были бесполезны. Можно было и не пытаться. Когда мама сердилась, она даже не моргала — ее глаза сверлили тебя как дрель, глубоко-глубоко.
Неожиданно, парень вспомнил обо мне.
— Где девчонка? — крикнул он.
— Не знаю, — ответила мама.
— Леди, не хитрите. Где ребенок?
Я проползла еще немного, потом еще, пыль забивалась мне в нос, в локти впивались занозы. Мне надо было как-то преодолеть буквально пару метров — затем я бы выскользнула через дверь и побежала бы за помощью. Я знала, что у мня все получится. Я не была напугана, ну нисколечко. Другие вещи меня пугали — плохие сны, темнота, страшные чудовища, которые жили у меня под кроватью. Или же мысли о том, что если все пойдет прахом, то мы все, папа, мама и я, умрем с голоду — о чем мама не уставала напоминать. Но вот этот наездник на родео, оказавшийся грабителем банков и мелких магазинов, почему-то меня не пугал совершенно.
Хотя конечно я жутко испугалась, когда он нажал на курок своего блестящего пистолета. Ба-бах! — громыхнуло оружие, и я откатилась в сторону.
И тут же мама закричала: — Нет!!!
Я почувствовала, как по мне расползается что-то мокрое. Меня подстрелили! Он выстрелил прямо сквозь полки и попал в меня! Я посмотрела куда же я ранена — но вместо крови я увидела что-то желтое…липкое…и сладкое. Слева из пробитой банки хлестал ананасовый сироп — прямо на меня.
— Эмма! — воскликнула мама. Я поднялась на ноги и побежала к ней, размахивая руками, давая знать, что со мной все в порядке.
— О, Господи! — выдохнула она, увидев мокрое пятно на моей блузке.
Грабитель развернулся, направив пистолет на меня. Стараясь держаться подальше от него, я сказала: — Мама, со мной все в порядке. Это ананасовый сироп, это не кровь.
— Да заткнитесь вы! — рявкнул парень. — Замолчите обе!
Но мама как будто его не слышала: — Я отдам вам деньги! Только не стреляйте. Не трогайте мою дочь!
Грабитель посмотрел попеременно то на меня, то на маму. — Иди-ка сюда, — рыкнул он мне, помахав пистолетом.
Я уже почти шагнула к нему, как вдруг что-то меня остановило. Краем глаза я увидела за окном этих двух цветных мальчишек, что были ранее у нас в магазине. Они, наверное, что-то забыли купить, и мама послала их обратно. («Сил моих больше нет! В одно ухо влетело, в другое вылетело! Ну-ка, ступайте немедленно обратно к миссус Розали, до того как она закроет лавку и принесите…»).
Я не знаю, сколько времени они там стояли и что они видели, но, судя по их испуганным глазам, они слышали стрельбу. Они стояли как пригвожденные, желая, наверное, побыстрее смыться, но не в силах этого сделать.
Помогите! — произнесла я одними губами. Помогите! Потом я опять посмотрела на парня и его блестящий пистолет.
И на маму.
В тот момент, когда грабитель на секунду отвлекся на меня, мама успела достать свой револьвер, лежавший рядом с сигарной коробкой. И сейчас она стояла, направив этот Кольт прямо на молодого человека, прицелившись ему между холодных голубых глаз.
— Ты тронешь мою дочь, — сказала она, — и я тебя убью. — Одновременно она сделала мне знак, чтобы я зашла ей за спину. Я забралась в складки ее юбки, как будто я была трехлетней малышкой, а не вполне себе взрослой девочкой.
— Ну, леди, — протянул грабитель. — Вы же не станете этого делать. Просто отдайте мне деньги — и я исчезну.
— И не подумаю, — ответила мама.
— Вы что, сумасшедшая? — изумился парень.
Мама молча покачала головой. Они стояли, держа друг друга на прицеле, испытывая нервы и терпение противника. Оба тяжело дышали.
— Почему бы вам просто не уйти? — спросила мама. — Подите прочь!
Наверное, она бы его убедила. Я видела, как он заколебался. Но последнее мамино слово все испортило — она слишком сильно задела его, и он воспринял это уже как оскорбление.