На задворках галактики
Шрифт:
– О-хо-хо! Посмотрите вы на него! Всё сами, всё сами. Сыскал, говоришь? Куды мир котится? Раньше-то родители сговаривались, теперя, вон, сами слюбляются… Шибко загнул, сынок. Я покамест ещё твой отец. Жениться тебе пора, сынку. На той, что я одобрю. Остепениться чтоб.
– Женюсь, тятя, обязательно женюсь. Вот победим, приведу невесту и женюсь. А вы нас благословите.
– Эт смотря, кого ты мне приведёшь. Тебе баба нужна такая, чтоб в узде держала. Не шалопутная, не рохля. Максим улыбнулся и покачал головой.
– Ты не лыбся, – отец ожог его взглядом. – Брат-то твой, Владимир, вот с кого бы пример брал. Он не то, что ты. Он сурьёзный, обстоятельный, есть на кого дело оставить. А ты-то? Как был балбесом, так и остался.
– Эх, тятя, тятя. Вы во мне до сих пор того шестнадцатилетнего шалопая видите. Вырос я уже.
– Вырос он! Нет,
– Забыл, что тебе дед говаривал? Душа у тебя бедовая, так сиди и не выпячивайся. Вспомни дядек своих, как они кончили.
– Так они…
– Да! – перебил отец. – Безымянными холмиками они кончили!
– Но потом ведь разобрались. Они невиновны оказались…
– А от этого легче?! Легче, я тебя спрашиваю?! – насупившись, отец в упор уставился на сына. – Пойми, Максимка, мы – вольногоры. Наше дело, чтоб земля родила. И война. Держись за армию, сынку, не встревай никуда. Не лезь в политику. Прошу, держись за армию, раз на земле от тебя толку никакого.
Глава 13
– Сверим время, – произнёс Красевич старую формулу. – Шестнадцать ноль шесть.
Два полковника синхронно бросили взгляды на свои часы и кивнули. Оттого, что ими командует какой-то поручик, оба выглядели недовольными. Но поручик этот явился с ТАКИМИ полномочиями, что перечить ему никто не посмел. С разведупром лучше не шутить, тем более что на бумагах поручика стояли личные подписи самих Главковерха и шефа жандармерии. Поэтому жандармский полковник не колебался и безоговорочно принял старшинство столичного уполномоченного. Кавалерийскому же полковнику было по большому счёту плевать в каком чине руководитель операции, очень может статься, что он и не поручик вовсе. Но гордость всё же заела. Заодно его бесило, что разрабатывать план операции пришлось коллегиально, при этом экспромтом. Слишком неожиданными оказались грянувшие события для тыловых генералов, что армейских, что жандармских. Похоже только в столице что-то вовремя узнали, раз успели в срочном порядке выслать борт с уполномоченными офицерами и взводом штурмгренадёр. 12-й вольногорский кавполк, прибыл к Алексеевску скорым маршем и ждал сигнала к выступлению. Усиленные конно-пулемётными командами, два дивизиона полка трёхэскадронного состава, батарея безоткатных 45-мм пушек и две батареи зенитных тридцатисемимиллиметровок заняли исходные рубежи, обхватив город в полукольцо с юга. Под началом жандармского полковника находился территориальный батальон и два отдельных эскадрона. С северо-запада к Алексеевску в трёх часах пути спешил 20-й полк полевой жандармерии, с востока подходил 1302-й запасной стрелковый полк. Но времени их ждать не было. Время сейчас играло против правительственных сил.
Прошло около часа как Алексеевск – губернский город, находившийся в глубоком тылу, был захвачен бунтовщиками. Сами себя они гордо называли Республиканской Гвардией или революционерами. Очевидно в их планах была организация в Новороссии этой самой республики путём революции. Ну что же, вот и пробил час решительных мер. Республиканцы взяли город сравнительно легко, расквартированным в Алексеевске жандармским и полицейским подразделениям было загодя приказано имитировать сопротивление и постепенно отходить из города. Что и было сделано. Только некоторые кварталы находились под рукой сил правопорядка: рабочий район химкомбината, здание тюрьмы с центральной префектурой и управление ГБ. На улицах выросли баррикады и весь час не прекращалась стрельба. Первые попытки штурма жандармы успешно отбили, правда с большими потерями. Отдельным островком в окружении революционных отрядов стало юнкерское артиллерийское училище и примыкающий к нему военный городок. Бунтовщики, рассчитывавшие захватить пушки и другие артсистемы, напоролись на меткий и плотный ружейно-пулемётный огонь юнкеров и бойцов ДОУПа. Державший радиосвязь со штабом округа начальник училища оценивал силы блокировавших его боевиков в две тысячи штыков. Юнкеров же вместе с солдатами ДОУПа оказалось около тысячи, так как все учебные батареи старших курсов находились в этот день на полевом выходе.
Зато в остальном городе уже начали проявляться новые порядки. Почтовые отделения, центральный телеграф, банки и дворец губернатора были заняты стремительно и большими силами. Мосты и перекрёстки –
Ярема Красевич огляделся. Пора. Знак: 'по машинам' и взвод штурмгренадёр начал погрузку в пятнадцатитонные 'ВежАвтоКоны', изъятые у вырезанной кавалеристами заставы революционеров на въезде в город. Главный на заставе был допрошен и вздёрнут. Сведения полученные от него пришлись весьма кстати, но грозили быстро устареть. Скоро должны были поменяться пороли и отзывы, да и смена на заставу прибыть. Жалости к революционерам вольногоры не испытывали, в глазах солдат была ненависть. Связанный и избитый начальник заставы поначалу даже попытался агитировать, потом выплёвывал зубы. Для солдат он был врагом, изменником Родины. Живым оставили только радиста, оказавшегося местным. Поваляли его на красном снегу, напомнили про семью, обещали жизнь. Взамен он должен был правильно отвечать в случае вызова по рации. Одновременно с захватом заставы спешившийся разведэскадрон по-тихому блокировал близлежащий квартал частного сектора, во избежание сюрпризов с местными активистами, буде таковые найдутся.
Грузовики оказались довольно примечательными – обвешанные тряпками с лозунгами, у кабины бело-синие флажки. Что означали эти цвета, при допросе спросить забыли. Ещё накануне взвод переоделся в обыкновенные гражданские шмотки, в основном меховые полушубки и дублёнки, а некоторые бойцы в военную форму без знаков различий. Всё как у бунтовщиков. Командовал взводом корнет Рутковский, прибывший из Светлоярска со своими орлами на транспортнике вместе с Красевичем. Вторым представителем разведупра для участия в операции был прапорщик Половняк. Кого-то из офицеров постарше у Острецова под рукой не нашлось. Слишком много дыр возникло в последние сутки, поэтому в Алексеевске была сделана ставка на силу и дерзость. Итак, план города, как и план дворца, изучен, все действия расписаны и согласованы, взаимодействие с жандармами и кавалерией как будто налажено. Красевич уселся в кабину первого грузовика. За рулём разместился замкомвзвода Рутковского вахмистр Григорьев.
– Поехали, гражданин, – скомандовал он вахмистру с ехидной ухмылкой.
Скривившись, Григорьев перекрестился и нажал педаль газа, такое обращение поручика резануло ему слух.
'ВежАвтоКоны' остановили на первом же перекрёстке. Республиканцев здесь находилось около двух десятков. Большинство грелись у костров рядом с пирамидками винтовок. У некоторых за пояса были заткнуты гранаты – старые БЦ-4 образца восемнадцатого года в чугунной рубашке. Старые или не старые, но по прежнему смертоносные. Последний раз в русской армии они применялись в сороковых годах в войне с арагонцами. Тогда, видимо, революционеры и сделали запасы. У троих ППК на ремнях через плечо, а это уже серьёзно. К кабине подошёл старший пикета. Из-под кустистых бровей сверкнул хмурый взгляд. Красевич назвал пароль, выслушал отзыв и протянул документ, захваченный на заставе. Потом минуту терпел пока этот начальничек в поношенной шинельке и новенькой ушанке без признаков когда-либо присутствовавшей на ней кокарды внимательно их рассматривал. Бдительный попался. Рассмотрев у вахмистра трёхдневную щетину, начальник пикета дал знак своим. Дежурные бойцы перестали целиться и позакидывали винтовки на плечи. Неопрятный видок Григорьева видимо убедил, что перед ним партийные соратники. Ну ещё бы! Где это видано, чтоб военные или жандармы так выглядели?
– Куда направляетесь, гражданин? – поинтересовался начальник.
– На баррикады, гражданин. Дадим жандармам прикурить.
– Успехов, братья! – взгляд начальника потеплел.
Вахмистр тронулся, бурча под нос что-то про братьев и козлищ, за ним тронулись остальные машины.
– Дозвольте обратиться, господин поручик, – Григорьев глянул на Красевича и снова всё внимание на дорогу.
– Обращайтесь, вахмистр.
– Я смотрю на многих бандитах форма. Но это мне понятно, в армии все служили, может и дезертиры среди них. Но откудова их так много? Не могёт столько дезертиров быть! Уклонисты? Нешто побросали заводы-фабрики? Или хозяйства в сёлах?