На запад
Шрифт:
— О, спасибо.
Оказавшись на улице, она снова меня поблагодарила. Когда я спросил её номер, она застенчиво улыбнулась и протянула свою визитку.
Дело сделано.
Я был на курорте во Франции и, растянувшись на шезлонге у бассейна отеля, наблюдал за красивой женщиной, проходившей мимо меня. Я не боялся демонстрировать свою фигуру, над которой усердно работал, поэтому на мне были плавки от «Спидо». Пройдя вдоль бассейна к более глубокой его части, я нырнул, чтобы секундой позже вынырнуть у бортика, где с напитком в руке сидела божественная женщина и болтала ногами в воде. Притворившись,
Женщина недовольно вскрикнула, когда несколько капель воды попали на неё, но в уголках её розовых губ играла лёгкая улыбка.
— Excusez-moi, — произнёс я, протягивая ей руку. — Je m'appelle... [5]
— Не нужно так напрягаться, — сказала женщина со слабым французским акцентом. — Я знаю английский. — Она поставила бокал и пожала только кончики моих пальцев, и это нежное прикосновение пробудило во мне что-то первобытное.
5
Excusez-moi. Je m'appelle... (франц.) — Простите меня. Меня зовут...
— Французский — ваш родной язык? — спросил я, целенаправленно говоря о языке, чтобы поселить в голове женщины мысли о сексе.
Это не заняло много времени: всего лишь немного другой выбор слов, плавно переходящий в беседу, и вот леди уже приглашает меня к себе в номер. Мы не покидали отель сутки, в течение которых она продемонстрировала мне, что владение французским и английским — не единственное умение её язычка.
Я проснулся один. Место рядом со мной было холодным и пустым, только усиливая моё разочарование. В своей прошлой жизни я был неразборчивым сукиным сыном, бабником в самом ужасном смысле этого слова, и рассматривал женщин как объект желания и завоевания. Я был парнем без постоянных отношений, потому что ему не нужны обязательства, который пользовался своим внешним видом и обаянием, чтобы затащить женщин в постель на одну ночь и на следующее утро выпроводить их домой.
Большей своей частью я чувствовал отвращение к тому мужчине, которым был раньше. Но если честно, какая-то часть меня была наполнена гордостью. Это чувство сбивает с толку — словно два человека находятся в одном теле, и я никак не могу определиться, кем из них быть.
Я сполз с кровати и быстро влез в свои джинсы. Через открытую дверь спальни я увидел, как Кэт на кухне, одетая лишь в мою рубашку, наклоняется, чтобы поставить противень в духовку. В груди закипела гордость, смутно напоминающая реакцию пещерного человека. Увидев Кэт в своей одежде, я осознал, что укротил её и сделал своей.
Я ощутил вину, когда задался вопросом: «А чьи это мысли: меня прежнего или новой моей версии?»
Кэт обернулась, и её лицо просияло, заставляя мою грудь сжаться. Кем бы я ни был, одно знаю точно: я сделаю что угодно, чтобы сберечь её.
Я обнял девушку, вдыхая её естественный аромат.
— Я пеку булочки с корицей, — сказала Кэт, пытаясь вырваться. — А ещё кофе, приправленный корицей.
Я удерживал
— Пахнет вкусно. Как секс и сахар.
— Отпусти, Вэст, — смеясь и толкая меня в живот, сказала Кэт.
Отступив, я схватился за её рубашку и приподнял её края, чтобы обнаружить маленькие беленькие трусики. Кровь хлынула к моему члену.
— Ты такая сексуальная, — с одобрительной улыбкой на лице произнёс я.
Кэт закатила глаза и прикрыла своё нижнее бельё.
— Ты такой озабоченный, — сказала она. — Тебя возбуждают даже бабушкины трусы.
— Меня заводит всё, когда дело касается тебя, — произнёс я, но тут меня охватило смутное ощущение, что я веду себя как в своей прошлой жизни, и улыбка сошла с моего лица. В этот момент я почувствовал себя грязным и подлым. — Пойду в душ, — сказал я и ушёл, не сказав больше ни слова.
В душе я воспользовался мочалкой Кэт и, чувствуя себя грязным, сильно тёр своё тело, пытаясь стереть воспоминания о тех женщинах. Но, в конечном счёте, я преуспел лишь в том, что смыл запах единственной женщины, которая имела для меня значение.
— Для меня есть местечко?
Обернувшись, я обнаружил Кэт, открывающую стеклянную дверь и проскальзывающую внутрь. Не обращая внимания на член, который всё ещё стоял по стойке смирно, я отошёл в сторону, давая Кэт место.
— Ты вовремя. Я уже закончил, поэтому можешь принимать душ. — Прежде чем выйти, я поцеловал её в лоб, избегая смотреть в лицо, на котором, я точно знал, увижу замешательство. — Пойду прослежу, чтобы булочки не сгорели, — перекрикнул я шум воды.
Кэт провела в душе меньше десяти минут. Она вышла одетая в длинный бледно-голубой свитер, соответствующий цвету её глаз, и в облегающие джинсы, её влажные волосы были собраны в хвост высоко на затылке.
Она указала мне на кофейник и налила себе чашку, но не сделала ни глоточка. Вместо этого она уставилась на меня, стоящего по другую сторону кухонного стола, на котором были лишь две тарелки с булочками с корицей.
— Ты собираешься рассказать мне, что случилось? — через некоторое время спросила Кэт.
Я выдохнул через нос и приготовился вести себя как мужчина, которым когда-то был.
— Мне не следует здесь быть.
Я увидел, как в ту же секунду в глазах девушки вспыхнули смятение и боль, но через мгновение она натянула на лицо невозмутимое выражение, будто снова скрываясь за стеной льда.
— Тебе не следует или тебе просто не хочется?
— Я предпочёл бы быть только здесь, но это не означает, что я этого заслуживаю, — произнёс я, потянувшись к Кэт через столешницу, но она увернулась. Я потёр лицо ладонью. — Кэт, я вспомнил одну вещь. На самом деле, даже несколько.
Её голубые глаза расширились.
— И?
— Мне снился парень, который использовал женщин, а затем бросал их. — Я обошёл вокруг стола и взял девушку за руки. — Кэт, я тот парень. Парень, которого ты видишь по телевизору или о котором читаешь: вечный холостяк, не заботящийся ни о чьих чувствах, кроме своих. Я тот кретин.
Не отрывая от меня взгляда, Кэт опустила чашку на столешницу. В конце концов, она посмотрела вверх, поджав губы и раздув ноздри.
— Что ещё ты вспомнил?