На земле Родоса

I.

Пройдя волнистый путь наполовину, эшелон прошел туман на новые просторы. Перед светлыми глазами исчезло одинокое дерево с опадающими листьями посреди поля. Листья перетекали из состояния в состояние: сперва почки – позже лист; лист приобретёт зеленый цвет, по которому сочится жизнь; зеленый перейдет в желтый – зрелый, почти завершенный идеала; желтый в красный – стареющий, на острие исхода сил. Этот лист опал, подхватив поток ветра, безмятежно летя на дальний горизонт. Сравнима ли жизнь человеческая? Он, как и лист растет, опадает? Или скроется из виду? …

Волны электропутей

вели поезд с номером тридцать три домой. Железнодорожное полотно, словно ковровая дорожка, открывала необъятные просторы от России старой к России новой: одинокие деревни, ветхие домики кулаков, заброшенные поля, газораспределительные станции, сотни волновых башнь, впутывающих людей в цепные нервы соцсетей. Даже сейчас, сидя в купе вагона, можно было открыть дверь в оцифрованный мир, раскрыть окна назойливых мессенджеров, скрываясь в непроходимых джунглях виртуальных друзей, событий и явлений. Но жизнь русского одна, и она из окна сонная панелька. Скифы спят.

В одном из вагонов поезда тридцать три находился наш герой – Родос Комнин. Сегодня ему предстояло вернуться домой, закрыв страницу жизни в столице России. Молодой человек несколько дней назад окончил Высшую Академию Управления, и, не теряя лишних часов жизни в разгуле и пьянках после выпуска, как это обычно бывает, собрался обратно на родину.

Родос получил образование, но никак этим не был доволен. Все полученные знания были далеко не заслугой преподавателей, а лично его. Все однокурсники, младшие и старшие, даже сами преподаватели, не относились серьезно к обучению в этом заведении, считая свое обучение так, для галочки. Для студентов это была бумажка, как это стереотипно считается, чтобы устроиться в жизни. Для преподавателей же это всего-то работа за деньги.

Было и другое недовольство, с чем нельзя считаться и нельзя игнорировать. В городе В., откуда Родос урожден, и так стояли огромные вереницы «высокообразованных» людей. От доярок, водителей и фермеров до кладовщика или дворника-бухгалтера. Очень ходовым было получить диплом юриста. Не так-то сложно было. Можно бравировать любой терминологией, нет определенной точности. Все просто. Главное терпи и учись. И как раз это-то образование и имел Родос, что сильно обнуляло КПД сего ученья. Конечно, молодой человек прекрасно знал свой предмет, знал многие нюансы, мог нелепых глашатаев, именуемых себя теми самыми юристами, заставить поникнуть головой, пожать плечами и уйти. Но каков толк от этого, если на бумажке он юрист, в точь такой же, как Родос?

Суммируя все это, молодой грек на последнем курсе обученья старался пробить себе хоть какую-нибудь карьеру. Он неплохо мог управляться в делегировании людей-шестеренок, приводя в действие огромный аппарат к достижению назначенной цели. Подобные действа, Родос продемонстрировал на одной из практик в районном представительстве, где лелеял заветное место, которое ждал получить от главы мелкого района. Но, увы, такие люди оказались не нужны. Лучше взять своих, сделать все как надо, без лишней суеты и инициатив, предложив деятельному человеку место пресс-секретаря местечкового уровня. Место было не так деятельно, не так хлопотно, сиди себе да сиди, что ещё нужно? Но он отказался.

Родители же настаивали на принятии

этой должности, ведь где ещё в их городе работу лучшую найдешь, за исключением хлопковых полей семейства? В представлениях родителей, на должности в столичном округе со временем можно будет дойти до депутата или министра. В общем, в любом случае до чиновника так точно, пусть хоть и малого, но это лучшее, чем возвращаться сюда. Но это его и зацепило.

Таких как он, с такой же корочкой, в городе было полно, но мало людей деятельных. «Лучше быть первым в провинции, чем вторым в столице» – вот, пожалуй, слоган молодых лет. Он явственно видел, что путь должен быть не тем путем проверенной дорожки. Он должен быть иным. Пусть и трудным, возможно при жизни не ценимым, но своим.

И так пал выбор на семейные поля, что были дороги больше всех благородных металлов или денег.

II.

Исконный труд предков, в возделывании почвы и продажи хлопка, держался на сухой вере в это дело. Верой сына в отца, и того в своего деда.

С детства Родос проникся этим, видя поле белой дорожки, по очертаниям схожей с террасными виноградниками Лаво, и вскормленной человеческими руками; видя множество цифр бегущих строкой ровнять дебет с кредитом или видя удрученно-заискивающих людей перед отцом в надежде снизить цену в продаже за оптом. Вместе с этим, мальчик впитывал поученья отца в силе сказанного слова на этих полях и стенах дома, где могли заключаться устные сделки, но нарушив их – очернишь репутацию.

Отец был искусным мастером и сенсором, чувствовавшим все тайные тайны жизни машин, каждое их движение и характер и как-то раз говорил:

– Смотри внимательней, сын. Слушай каждую восходящую ветвь хлопка, как она колышется, чего требует. Хлопок трепетно относится к тому, кто его выращивает. Не допускай бесхозяйственности к нему, ухаживай и трепетно относись. Чтобы хлопок был хорош, тебе требует всего себя посвятить ему, и все свое время отдать возделанной земле нашей маленькой плантации. Он должен расти и тянуться к солнцу. Взамен, за весь твой труд и уход за ним, ты получишь награду.

Мальчик стоял рядом, обняв руками руку отца, смотря на представший перед глазами белый пучок.

– А теперь Родос, – продолжал отец, – надо сделать этим ветвям небольшой парник, и прополоть их от дикого хлопка.

Родос смотрел на отца снизу, переключая внимания на колышущиеся ветки, но в итоге спросил:

– Почему дикого, и зачем им парник? Они же все одинаковые.

Отец улыбнулся на этот вопрос сына. Он внутренне гордился им в проявлении интереса к семейному делу, задавая подобные вопросы. И сев на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с сыном, отец положил свою руку на маленькое плечо Родоса, начав объяснять:

– Вот, посмотри туда, – показывал отец на еле заметные серые веточки, – смотри внимательней. Вон там, видишь? Это дикий хлопок, он отличается тусклым цветом, выцветшим. Он совершенно не годен к продаже. Дикий хлопок, под силой ветра, раскидывает семена, которые потом прорастают и заполняют участки, где должен был расти белый хлопок. Так мы лишаемся прибыли. Дикий хлопок почти незаметен, из далека кажется, что он ничем не отличается от обычного, но смотри лучше, – снова показал на те серые веточки, – и увидишь разницу.