Набери мой номер ночью
Шрифт:
Признавался, было дело. Даже переехать предлагал, чтобы играть почаще. И в несерьезности я его не обвиняла — он действительно меня хочет и будет рядом, пока не надоем. Интересно, а я на что-то рассчитывала в таком разговоре? Мол, проговорится? Этот — никогда не скажет того, чего не хочет говорить. Или попросту не чувствует того, чего хотела бы я в идеале. Закончила:
— Нет, не сомневаюсь. Может, потанцуем?
— Я не люблю танцевать, Маш.
— Не удивлена. Тогда я одна?
— Без проблем. Но если ты заодно еще хочешь вызвать во мне ревность, то
Собачка на поводке, остальные даже умиляться со стороны не вправе. Но я все еще здесь. Потому что влюбилась в равнодушного монстра.
— Нет, расхотелось, — ответила я и снова потянулась за вином.
Но Кир перехватил у меня бутылку и налил сам, для чего приподнялся. И так завис надо мной.
— Маш, если у нас с тобой какие-то проблемы с доверием — говори об этом прямо, и проблем не будет, обещаю. Если же ты собралась чего-то там себе обо мне надумать, то я не позволю тебе на этой почве меня динамить.
— Динамить? — я удивилась непонятной формулировке.
Но объяснений так и не дождалась. А потом и сама отвлеклась на то, что происходило на сцене — к конструкции привязывали полуголую девушку, очень раскрасневшуюся то ли от волнения, то ли от алкоголя. А сзади к ней подошел под дружное улюлюканье мужчина — на мой вкус, очень неприятный, даже пугающий. Он нежно поглаживал тканевые хвосты плетки, а вот рукоятка этой самой плетки подозрительно напоминала фаллос… И в довершении он задрал ей юбку, обнажая нижнее белье и голые ягодицы. У меня аж дыхание перехватило:
— Он ее… прямо здесь будет?..
— Что будет? — Кир расслабленно улыбнулся. — Трахать? Нет, конечно, это просто представление. Ее даже не разденут. Разочарована, Маш?
Я мотнула головой. Но шоу действительно оказалось показушным — мужчина бил с размахом, но полоски явно были мягкими и вряд ли причиняли хоть какую-то боль. Но девушка постанывала и закусывала губу. В принципе, она могла и не играть — все же это унизительно, когда тебя так, пусть и без боли, демонстративно наказывают на глазах у возбужденных зрителей. Или это вообще актеры, нанятые Гришей для создания «правильного настроя»? Эту мысль я не исключала — и видела, что шоу работает: многие заметно подтянулись или заелозили. Это как софт-порно смотреть: планка не падает, но бьет по скрытым желаниям. Порка продолжалась недолго, после чего снова включили модный трек.
— Я передумал — идем танцевать.
Кир быстро встал и ухватил меня за запястье, утаскивая за собой. Через несколько шагов развернулся и притянул к себе близко. Фактически он даже не танцевал, но прижимал меня к себе слишком настойчиво, почти интимно. Я не удержалась:
— Боже… это зрелище и тебя завело?
Он положил ладонь мне на затылок, запустив пальцы в волосы, но нежность его на этом закончилась — вдруг сжал кулак и оттянул немного назад, вынуждая меня запрокинуть голову. Наклонился и прошептал в губы:
— Меня ты заводишь, Маш. Но я все жду, когда ты начнешь говорить откровенно — что задумала?
— Ничего я не задумала.
— Сбежать? — он как будто не обратил внимания на мой ответ.
— Нет, — ответила честно.
— Тогда прекращай метаться, Маш, и прими уже — я вот такой. И ты вот такая. Мы можем договориться обо всем остальном, но только не в главном. Я все твои капризы буду принимать спокойно, но на расстоянии вытянутой руки находиться не буду. Услышала?
Капризы? Он так это назвал? Но опровергнуть я не успела — Кир впился в мои губы. Поцелуй для людного места казался слишком откровенным, но через несколько секунд меня перестало это заботить. И я даже не сразу сообразила, что он снова меня куда-то тянет — не к нашему столику. Остывая, начала понимать зачем.
— Кир!
— Мастер, — расслышала я сквозь музыку и убедилась в верности догадки.
Он зашвырнул меня в какую-то комнату. Темнота не позволяла рассмотреть всё, только пару закрытых шкафов возле входа. Я уж было подумала, что эта подсобка — специальное помещение для тех, кто уже не может сдержаться. Утешало, что здесь не обнаружилось ни подобия кровати, ни какого-нибудь приспособления для привязывания желающих. Однако намерения Кирилла не оставляли сомнений — он вдавил меня в дверь собой, спешно задирая подол платья.
— Мастер… Мастер! — я цеплялась за рассудок. — Не здесь, пожалуйста!
И он замер в нескольких сантиметрах от моих губ.
— Почему? — спросил холодно. — Потому что не ты решила, когда это произойдет в следующий раз?
Он словно недавние мысли мои читал, но я продолжала:
— Просто я не хочу здесь! Почти на глазах у людей!
— А когда мы начали делать, что хочешь ты, Маш? — и вдруг ласково провел пальцами по моей щеке, распаляя своим дыханием, которое я ловила губами.
Я понимала, что в этом и есть смысл подобных отношений: ловить удовольствие от того, что всегда решает он. Сдаваться, когда напирает. И ведь он был прав — это возбуждает: ощущение, что тебя берет тот, кого ты сама хочешь, но где и как — определяет он. У меня закружилась голова от одного представления, как он только отодвигает трусики и вонзается, вколачивает меня спиной в гладкую поверхность. И только потому, что сам так захотел.
Но и на этот раз я не угадала — он не поцеловал, а развернул меня лицом к двери.
— Упрись руками, прогнись, — приказал тихо и все-таки начал снимать трусики.
Не позволяя мне выпрямиться, заставил переступить. А потом снова надавил на поясницу, не дав возможности разглядеть, куда именно отправилось мое нижнее белье. Наклонился — почти лег на спину — и прошептал:
— Сейчас будет немного неприятно, но если почувствуешь боль — сразу скажи.
— Что?!
— Стой смирно, Маш.
Сзади зашелестело — что-то наподобие целлофана, а потом анального колечка коснулось что-то резиновое в прохладной смазке. И где это все лежало до сих пор? В его кармане, или Кир загодя оставил в этой комнатушке завернутые в пакет игрушки? То есть он сразу намеревался затащить меня сюда?