Набери мой номер ночью
Шрифт:
— Кир, я не буду приглашать тебя с собой. Не представляю тебя вообще в той обстановке.
— А ты рискни и попробуй спросить моего мнения, — его голос тоже стал суше.
Но я была непреклонна:
— Прости, но… это слишком рано. Мы же с тобой взрослые люди, все прекрасно понимаем.
— Что конкретно мы понимаем? У тебя не получится внушить мне комплексы, Маш, меня не стыдно представить родне. Ты сейчас сильно удивишься, но если меня помыть, причесать и обучить паре-тройке расхожих фраз, то я издали буду очень похож на приличного человека. Неприличного человека я только тебе буду показывать, в индивидуальном порядке.
— Да нет, дело совсем не в этом! Просто мама в жизни одна…
— А меня в жизни много? — он все-таки начал злиться, раз в голосе появился морозец. — Не каждым встречным будешь маму беспокоить? И ведь уже не первый намек, Маш. Меня с ресторана коробит. Так говори уже прямо — в ком из нас ты не уверена? От ответа зависит всё дальнейшее. А к конструктивному диалогу я всегда готов, ты же видишь.
— На самом деле, не очень-то вижу, — я все еще юлила, не в силах сформулировать свою позицию открыто.
— Ну как же? — он, как часто бывало, взял контроль над ходом беседы. — Сначала ты признаешься, что тебе понравилось быть нижней. Моей нижней. А потом начались манипуляции. Я терпеть не могу, когда у меня перехватывают инициативу или морочат мне голову, но тебе все еще позволяю. Это ли не показатель? Так бери и дои мое терпение, пока оно не закончилось.
Я коротко вдохнула и поджала мокрые коленки под подбородок.
— Кстати, о нижних, раз ты сам заговорил. Сколько их у тебя было?
Голос его становился все холоднее:
— Тебе нужно точное число назвать? Список предоставить?
— Разумеется, нет. Я к тому, что где они все сейчас?
— Понятия не имею. Вероятнее всего, спят с другими мужчинами.
— Ну вот. Ты сам все предельно ясно сформулировал.
— А-а, это ты меня так тонко решила подвести к мысли, что я обязан подписаться кровью под какими-то гарантиями?
— Кир, — я заговорила тише и мягче. — Я как раз вообще от тебя ничего не требую.
— Так потребуй, если чего-то хочешь. Скажи, если это важно. Прикинь, именно так и строятся отношения в парах — люди просто говорят о том, что их беспокоит.
— В парах, но не в БДСМ-парах, — подчеркнула я. — Здесь уже не у всех одинаковое право голоса, если я все правильно понимаю.
— Вообще неправильно, — он, казалось, бесконечно устал. — Маш, я уже говорил тебе, что начинал быстро скучать с нижними. Рано или поздно все они перестают думать самостоятельно. Но разве ты такая?
— А разве ты не хочешь, чтобы я стала такой?
Он неожиданно тихо рассмеялся:
— Все за меня решила, каждую мою мысль за меня обдумала, прелесть какая. А хотел я, чтобы ты осталась собой — хитрой горделивой стервой, которая каждую ночь будет мне сдаваться, а по утрам вновь набираться яда. Такой, которая любого сожрет и не подавится, а на мне будет только коготки обтачивать. Эгоисткой, способной влюбляться и привязываться, но на самом деле умеющей любить только себя.
— Это было обидно!
— Не ври, ты сейчас улыбаешься от обилия комплиментов.
Что ж… в принципе, он прав. Я не стала спорить:
— Тогда что же мне делать, дряни такой?
— Спросить меня, кто тебе больше всех подходит, конечно.
Я старалась не смеяться, но выходило все сложнее, тогда я добавила в тон жуткого изумления:
— И кто же?!
— Я, — он уже не впервые показывал мне беспрецедентную самооценку. — А теперь спроси, почему именно я. Хотя не напрягайся, я предвидел твой вопрос. Ты еще не раз попытаешься засунуть меня под каблук, а кончать будешь от того, что я не поддаюсь. Потому что тебе нужно, чтобы тебя побеждали те, кого ты считаешь достойными. Только такие проигрыши ты проигрышами не считаешь.
— Ого! Это все горделивые стервы такие?
— Не знаю насчет всех. Мне достаточно знать про тебя. Ты не нижняя — черт, я пожалею о том, что это говорю — ты не нижняя по своей природе. Но тебя прет от подчинения, потому что ты во всех остальных сферах не выносишь давления. На подсознательном уровне ты всегда будешь стремиться к тому, где можешь не выставлять свои стальные яйца напоказ. У каждого есть темная сторона, Маш. Эта — твоя. Ну, а я, получается, почти случайно просто под руку подвернулся, такой для этой цели подходящий.
Я расхохоталась в потолок:
— Ну да, под руку подвернулся!
— Так, ладно. Где кровью-то расписаться? И самое главное — чьей?
Все-таки мои действия привели к превосходному эффекту. И пусть он все их раскусил, это не беда. Важно, что решил пойти навстречу. Настроение уже давно зашкаливало. Я включила горячую воду, поскольку ванна уже успела остыть и вернулась к своему самому непредсказуемому и сильнейшему собеседнику, сдаваться которому, действительно, не считается проигрышем.
— Кир, а знаешь, где я сейчас? В ванне. Под толстым слоем пены. Разгоряченная и с тобой на проводе. Не пора ли вспомнить то, с чего мы начинали?
Он хмыкнул — вероятно, представляя:
— Опять врешь, чтобы меня раззадорить? И да, видел я эту твою ванну — ничего эротичного.
Я понизила интонацию и плюхнула ногой по воде.
— Удивишься, но иногда я говорю чистую правду. Кир… Мастер! Я так соскучилась. Вода теплая, и я медленно веду кончиками пальцев по обнаженной коже…
— Я и забыл, каким голосом ты умеешь разговаривать, — он явно улыбался. — Никогда не звони мне во время совещаний! А то пока все будут сидеть, мне придется местами стоять.
— А где ты сейчас?
— Уж точно не в ванне. Хотя продолжай.
— Я кладу ноги на бортики, открываюсь. Зажимаю нижнюю губу зубами и скольжу пальцами вниз, желая себя потрогать там. Я знаю, что ты смотришь — это заводит еще сильнее.
— Помедленней, а то я за тобой не успеваю. Добавь-ка еще пены, пусть будет скользко. Сделала? Жду. Сожми грудь. Знаю, что это не главная твоя эрогенная зона, но мы ведь никуда не спешим?