Набирая силу
Шрифт:
– Дымом пахнет, – устало протянул Бяка.
– Есть такое, – согласился я. – Шахта где-то неподалёку, наверное, ветром запашок принесло.
– Но Гед, ветра нет. Есть только дождь. Не могло дым принести издали.
Я пожал плечами:
– Может она где-то совсем рядом. Слева или справа, под обрывом. Если хочешь, сходи, проверь.
Бяка указал вперёд:
– Там снова скала, лезть придётся. Далеко уйти так не успеем. В темноте по такому месту не походишь. Придётся спать рядом с шахтой.
– Рядом с тсууром спали нормально, как-нибудь и рядом с шахтой выспимся, – устало заявил я, нехотя поднимаясь. – Пошли, Бяка. Пока
Но далеко мы не ушли. Успели перелезть через очередную скальную стену, за которой обнаружился крутой и относительно ровный спуск. Местами по нему пришлось спускаться, используя руки, но всё равно продвижение получилось куда более комфортным, чем на большей части предыдущего пути.
Дальше спустились с невысокого уступа и оказались перед новым спуском. И был он настолько крутым, что его можно назвать обрывом. Особенно в верхней части. Да, спуститься можно, но одно неосторожное движение, и придётся катиться сотню метров.
Именно у подножия этого крутого спуска и располагалась шахта. Проклятая скальная стена закончилась в том самом месте, которое мы несколько часов пытались всеми силами обогнуть.
Да уж, кто бы мог подумать, что навык навигации может так подшутить.
Ничему верить нельзя.
Шахта располагалась в подобии котловины, открытой с одной стороны. С юга над ней нависала скальная стена, с вершины которой мы обозревали отрывшуюся картину, с остальных подступал сосновый лес, в нём местами проглядывались остатки каких-то древних построек.
Складывалось впечатление, что в незапамятные времена здесь разрабатывали карьер. Благодаря горным работам появилась эта котловина, выглядевшая так, будто исполинское чудовище откусило кусок скалы. Но чем глубже ныряла выработка, тем больше пустой породы приходилось убирать в стороны. Со временем рудное тело ушло под скальную стену, работать открытым способом стало невозможно, и древние горняки начали проходить штольни.
Я насчитал минимум четыре шахты, уходящие в глубины горы. Одна из них отличалась от прочих тем, что не выглядела заброшенной. Скалы вокруг её устья природа причудливо разрисовала цветными пятнами выходов разных пород, из-за чего получилось натуралистическое изображение глаза с красноватой роговицей и чёрным зрачком входа в подземелье. Сам вход укрепили портиком из ошкуренных брёвен, из его недр тянулись деревянные рельсы, выходившие к склону, под которым темнела груда породы. Верхняя её часть извлечена из недр недавно, на ней ещё не успели укорениться травы и кусты.
Чуть дальше за отвалом стояла пара невзрачных избушек, несколько сараев и внушительное здание из больших брёвен, под навесом перед которым просматривались наковальни, горн и прочие признаки кузнечного дела.
За крохотным поселением виднелась широкая тропа, спускавшаяся к берегу извилистой речушки. Там в просвете между деревьями можно разглядеть краешек мостика и развешанное для просушки бельё.
Но в первую очередь наши взгляды привлекло то, что располагалось возле свежего отвала пустой породы. Там стояла бревенчатая арка, к которой крепился толстый канат, уходящий в недра рабочей штольни. А ещё на перекладине болталась клетка из массивных деревянных брусьев. И в клетке этой сидел человек.
– Это же Мелконог! – поразился Бяка.
Да-да – это действительно старый знакомый. Один из самых колоритных обитателей фактории. Или, если говорить точнее – житель Пятиугольника, потому как своего обиталища и у него в посёлке на скале не было, он на Камень наведывался только по необходимости. И звать его полагалось Гурро, или даже господин Гурро. Но самая примечательная деталь внешности прямо-таки приказывала дать ему не самое благозвучное прозвище. Потому за спиной величали его исключительно Мелконогом.
И внешность приметная, и манера общения. Однажды с ним повстречавшись, забудешь нескоро.
Вот и я помнил все детали. В том числе и то, что Мелконог считается одной из самых крутых личностей Лихолесья. Настолько крутой, что даже Эш ему не авторитет. Гурро – лесовик, то есть, человек, днями и неделями пропадающий где-то в дикой местности. Он своего рода наёмник «Трёх топоров», но нанимается как-то сложно, с высокой степенью свободы. Не исключено, что подряжается поработать только для непродолжительных разовых поручений. И в промежутке между ними предоставлен сам себе. Часто в одиночку на свой страх и риск лазит по опасному левобережью, нередко приносит оттуда ценные трофеи. То и дело уходит с караванами на юг, проводя непродолжительное время в цивилизации. В общем, на одном месте не сидит.
Однажды я слышал, как рыбаки, поднимаясь вечером в факторию, сплетничали о делишках Мелконога. В том числе подозревали его в том, что он, отправляясь на юг, сбывает там утаённую добычу, а это является грубым нарушением законов Пятиугольника. Но Эш, на словах являясь непримиримым борцом с этим злом, допускает несправедливость, спрашивая по-разному с разных людей за одни и те же прегрешения. То есть, как и прочие высокие чины гильдии предпочитает закрывать глаза, позволяя такому ценному спецу получать дополнительный заработок. Ведь если не сдавать, как положено, а реализовывать самостоятельно, через нормальных торгашей, выручка выходит совсем другая. Именно на этой разнице и кормится местный криминал.
Похоже, Мелконог снова забрался далеко на левый берег, и на этот раз вылазка прошла не слишком успешно. У людей, к которым он попал, к нему столько счетов накопилось, что понадобится лист бумаги размером с баскетбольную площадку, чтобы все их выписать.
Бяка, озвучивая мои мысли, с сожалением пробормотал:
– Господин Гурро попался. Он много диких убил, или привёл в факторию. Они его не любят. Теперь всё ему припомнят.
– Как же они его поймали?.. – задумчиво протянул я. – Это место не похоже на крепость. Да тут даже частокола нет. Вообще непуганые какие-то, или их что-то непонятное защищает. Это действительно шахта с шахтёрами. Похоже, Мелконог не настолько крутой, раз его какие-то шахтёры скрутили.
– Они его ещё и побили, – поддакнул Бяка. – Я вижу у него синяки. Может поймали его, когда он спал? Или в ловушку попался? Или здесь не только шахтёры, а и… Ой, смотри, кто-то выходит из шахты.
Из того самого выхода, выглядевшего, как исполинский зрачок огромного красного глаза, показалась процессия. Одиннадцать человек двигались друг за дружкой. В основном мужчины средних лет, но были среди них и совсем молодые, в том числе чуть ли не такие же подростки, как мы. Облачены в убогие лохмотья, на ногах жалкие обмотки или потрёпанные лапти. Походки прыгающие, неестественные, и в этом нет ничего удивительного, зато есть неприятное. От правой голени у каждого тянется короткая массивная цепь, на конце которой волочится увесистый металлический шар.