Наблюдающий ветер, или Жизнь художника Абеля
Шрифт:
Она походила на красивую птицу. Витавший над койками тонкий аромат духов заставлял на время забыть о простынях, стиранных хозяйственным мылом. При малейшем движении Марии на ее запястьях звенели браслеты, а на шее переливалось ожерелье. Перед Оскаром она всегда хотела выглядеть красивой.
Когда она смеялась над анекдотами Оскара, ее глаза блестели, отражая мерцающий шелк блузки. Мария происходила из богатой семьи и могла позволить себе красивую одежду. Поэтому она сидела на краю койки, как большая тропическая птица или роскошный цветок.
С ней Оскар был в своей стихии. Он рассказывал смешные истории, и они вдвоем хохотали до упада, пока какая-нибудь медсестра не одергивала их строгим взглядом, прижав палец к губам. Иногда Мария доставала из сумочки маленькую бутылочку с вином и подносила к губам Оскара, прикрывая его собой. Это задавало истории новый толчок, и оба снова заливались смехом, который Мария резко обрывала – боялась, что ее выставят из палаты за нарушение порядка.
Но и это все Абель воспринимал совершенно серьезно.
Потому что речь шла, ни больше ни меньше, о будущем этих двоих. Когда-нибудь, возможно, уже через пару лет, Мария последует за Оскаром в его большой белый дом в далекой тропической стране. И там она будет жить, окруженная толпой темнокожих слуг, как красивая супруга богатого коммерсанта, возможно, директора Шведской Ост-Индской компании, почему бы и нет?
Под руку с Марией Оскар будет появляться в высшем обществе Сурабаи или Батавии. Их жизнь будет богатой, полной веселья и всевозможных чувственных наслаждений.
Абель смотрел на стройную девушку возле кровати Оскара.
Вся она так и извивалась под взглядом брата. Глаза сверкали из-под широкополой шляпки, как два стеклышка в лунную ночь.
Но, бывало, Оскар не вставал с постели даже при появлении Абеля. В такие дни он действительно выглядел больным. На впалых щеках лежали тени, кожа бледнела, несмотря на загар. Лицо приобретало желтоватый оттенок с пугающим красным налетом. Абель замечал, как поредели волосы Оскара, словно вымылись на темени капельками пота. Дизентерия не сдавалась. Обследование продлили. Теперь речь шла о стационарном лечении, вероятно, длительном.
Абель садился на стул рядом с братом и не мог понять, спит Оскар или бодрствует. Быть может, он находился в забытьи или на время покидал этот мир каким-то другим способом. Оскар выглядел беззащитным, как младенец. Таким Абель его не помнил. Похудевший, он как будто помолодел, однако морщины на лице обозначились резче.
Оскар стал другим, и дело было не только во внешности; что-то изменилось внутри, в глазах. Не дождавшись его пробуждения, Абель осторожно потрогал серое одеяло – и тут Оскар распахнул веки. Он не сразу остановил взгляд на Абеле, словно вдруг выпал откуда-то, и первые несколько секунд выглядел безумным.
Или, лучше сказать, мертвецом. Что-то сгорело, погасло в его глазах, как будто утративших способность отражать и преломлять свет. От них осталась только мертвая материальная оболочка. Можно было подумать, Оскара ударили чем-то тяжелым или у него в голове что-то взорвалось. Или такие глаза – всего лишь один из симптомов дизентерии?
Потому что стоило Абелю начать разговор о болезни Оскара, как тот делал отклоняющий жест рукой. Не о чем тут говорить! Европейцы переживают и не такое, когда попадают в тропики. Оскар еще дешево отделался!
Возникало чувство, что домой вернулись два Оскара. Один веселый и гордый собой, каким Оскар был всегда, и другой – вот с этими глазами.
Как-то раз разговор зашел о Саре.
Это произошло в больничном коридоре, куда они вышли покурить, на скамейке. При упоминании имени Оскар вздрогнул.
Он сидел, в серых больничных брюках, наклонившись вперед и упершись локтями в колени. Абель заметил, как по телу брата пробежала дрожь, и прикусил язык. Что толку говорить о мертвой, что это даст?
Но Оскар повернул голову и посмотрел на Абеля. На какую-то долю секунды он стал похож на побитую собаку – гнев, страх, стиснутые челюсти. На лице мелькнуло выражение жалости, но только на долю секунды. Потом глаза Оскара снова стали как два озера с мутной водой, под непрозрачной поверхностью которых бушуют невидимые бури. А затем опять остыли, как два осколка метеорита.
Оскар рассмеялся и растоптал брошенный на каменный пол окурок.
– Спасибо за газету. Выходит, так или иначе, ради нее я должен остаться дома.
Смысл этих слов Абель понял не до конца, но ему стало не по себе. Однако Оскар тут же сменил тему. Теперь речь зашла о выгодном вложении денег, например, в добычу золота, потому что на островах обнаружено множество неразработанных месторождений. Прежде всего, конечно, золота, но и других драгоценных металлов. Теперь главное – вовремя схватить быка за рога.
В то утро Оскар получил письмо от друга из Сурабаи. В конверт была вложена статья из газеты, которая окончательно лишила Оскара разума. Какого черта он теряет время в этой больнице!
Оскар вскочил со скамейки и встал у окна, нервно постукивая пальцами по деревянной раме. Однако уже через несколько минут лицо его побледнело и покрылось каплями холодного пота. Абель взял брата под руку и довел до койки.
Между тем наступила весна, ветреная, с метелями и серым, как холстина, небом. Как только в палате появлялись Анна, Сульт или Мария, первый Оскар, бодрый и полный решимости, всегда оказывался на месте. Второй, с мертвыми глазами, лежал, утопая в огромных подушках, когда приходил Абель. В такие дни лицо Оскара походило на расплывчатое серое пятно на белой больничной наволочке.