Наблюдения, или Любые приказы госпожи
Шрифт:
— Ха! Что еще?
— Ну, дальше в письме говорилось что особа с похожими приметами работает в поместном доме под названием «Замок Хайверс», по соседству с которым он проживает, но что он не уверен, о ней ли идет речь в объявлении, поскольку данная девица носит имя отличное от указанного в газете. Ну, сразу подумала я, может статься моя девочка назвалась вымышленным именем. Моя милая малышка. — Она елейно улыбнулась.
Мне захотелось толкнуть Бриджет в камин. Я и впрямь могла сделать это. Не знаю что меня удержало.
— Потом он задал уйму назойливых вопросов, — продолжала она. — Кто ты такая, чем занимался твой отец и все такое прочее.
Я испуганно встрепенулась.
— Ты ответила на письмо?
— Конечно нет! — воскликнула она и затолкала в рот очередной кусок хлеба. — За кого ты меня принимаешь? В любом случае он оказался единственным, кто отозвался на объявление. Ну я и заявилась сюда, чтоб самолично проверить, ты это аль нет. Оказалось и вправду ты! Почему ты не присядешь, голубонька? Боишься, твой мистер Рейд вернется?
От моего внимания не ускользнуло, что Бриджет знает, что господина Джеймса нет дома. Значит она прождала здесь довольно долго, с раннего вечера.
— Тебе было бы легче говорить, — заметила я, — если бы ты сперва все прожевала и проглотила.
Она вылупилась на меня, продолжая жевать с открытым ртом.
— А? Ты это о чем?
Миссус научила меня правилам поведения за столом, но не следовало удивляться, что мою мать они мало интересовали. Кроме того у меня имелись куда более серьезные поводы для беспокойства.
— Ладно, неважно, — сказала я. — Что тебе надо?
— Да сколько можно спрашивать одно и то же?! — В голосе Бриджет впервые послышались визгливые возмущенные нотки, столь хорошо мне знакомые. — Я же сказала, мне ничего от тебя не надо! — Она ненадолго умолкла, потом чуть улыбнулась. — Хотя одинразговорец к тебе имеется, деточка.
— Кто бы сомневался.
— Можешь строить какие угодно гримасы. Но у меня есть для тебя новость и ты скажешь мне спасибо, когда выслушаешь. — Она умолкла и огляделась по сторонам, причмокивая губами. — У тебя здесь есть что-нибудь выпить, дорогая? В горле пересохло.
Я указала на кувшин.
— Вон молоко.
Бриджет в ужасе всплеснула руками, словно я предложила ей хлебнуть из плевательницы.
— Молоко! Тыпьешь молоко?
Я раздраженно пожала плечами.
— Слушай, если у тебя есть что сказать, давай выкладывай.
— Ну и мерзость! — сказала она (это про кувшин молока), потом с довольным видом похлопала себя по груди. — У меня тут есть кое-что интересненькое.
Я молча смотрела на нее. Бриджет метнула на меня взгляд, потом залезла к себе за пазуху и, порывшись там, достала что-то похожее на сложенную в несколько раз измятую потертую влажную тряпицу, которая на поверку оказалась листком бумаги. Она развернула его на колене, аккуратно разгладила и протянула мне. Я не взяла, но при свете камина увидела, что это балладный листок. На самом верху значилось название песни, «Эйлса Крэг», а чуть ниже стояло: «Сочинение Дэвида Флеминга».
Я выхватила листок у матери и пробежала глазами сверху донизу. Но своего имени нигде не обнаружила. Бриджет внимательно наблюдала за мной.
— Видишь? — сказала она. — Эту балладу распевали на всех углах от Гэллойгейт до Байерс-роуд. В последние дни уже поменьше, но пару недель назад на ней все просто помешались. — Она ткнула пальцем в напечатанное на листке имя Флеминга. — Этот тип, кто бы он ни был, украл твою песню! Песню моей милой дочурки! Я ушам своим не поверила, когда услыхала ее на улице в первый раз. Конечно я сразу узнала твою славную песенку, ведь ты доводила меня до белого каления, постоянно распевая ее. Ну я и говорю Джо… мы тогда были на Тронгейт, ага… я и говорю значит, так это ж песня нашей Дейзи, ее собственного сочинения! Я подошла к старикану, который пел, взяла у него балладный листок и поискала твое имя. — Бриджет хлопнула себя по ляжке и изумленно выпучила глаза, показывая степень своего потрясения. — И вот те раз! Ни черта не нашла, окромя имени этого ублюдка. Ну я и спрашиваю старикана — где она? Где моя Дейзи? Что ты с ней сделал? Оказалось, он ни хрена не знает. Он дескать просто продает балладные листки. А чтоб узнать что-нибудь, говорит старикан, надобно пойти к издателю, мистеру Локхеду. Ну я и пошла, дотопала на своих двоих до конторы на Джамайка-стрит. Но старый козел Локхед тоже ничего путного не сказал! Заявил только, что знать тебя не знает, и поклялся всем святым, что балладу сочинила не ты! К счастью для меня он случайно обмолвился, что этот малый, как там бишь его, живет в окрестностях Соплинга. Так я и поняла, что ты обретаешься в тамошних краях, раз он услыхал твою песню и все такое. Я даже вставила его имя в пару объявлений, но он не отозвался — ничего удивительного, паскудник боится попасться на воровстве. Знамо дело он поимел тебя, а потом украл твою песню. Наверняка хорошо на тебе нажился.
Переводя дух после длинной тирады, Бриджет откинулась на спинку стула и уставилась на меня, явно очень собой довольная. Теперь я поняла, зачем она притащилась. Все яснее ясного, поживиться захотелось. Но меня сейчас занимали куда более важные предметы, чем несколько шиллингов и вопрос авторства. Я даже не потрудилась опровергнуть остальные ее предположения.
— Да пускай он подавится деньгами, — говорю. — Мне насрать.
— Вот как? Ну ладно, я просто подумала, может тебе это интересно.
Она небрежно пожала плечами и положила балладный листок на стол. Потом опять огляделась вокруг, почесывая шею. Меня удивило, что она с такой легкостью сдалась. Чуть погодя Бриджет повернулась ко мне и весело спросила:
— Где ты спишь? Тебе отвели какую-нибудь крохотную мансардочку?
Мое удивление сменилось испугом.
— Ты не можешь здесь остаться! Тебе не позволят! Кто-нибудь узнает!
Она фыркнула.
— Да я не собираюсьоставаться здесь. У меня есть своя собственная комната, благодарю покорно.
Я опять маленько опешила. Мне даже на ум не приходило, что Бриджет могла прибыть еще днем и нанять здесь какое-нибудь жилье.
— Где? — устало спросила я.
Она потрясла головой.
— Боже святый, — говорит, — этой бабе вообщене стоило заводить таверну.
— Какой бабе?
— Я в жизни не встречала человека, настолько не умеющего обслуживать клиентов. А гостиница у ней настоящая дыра.
— Какая гостиница? Как называется?
— «Гашет». Силы небесные, ты не можешь даже попросить подливы или сыра или пудинга без того, чтобы она не разозлилась до чертиков.
«Гашет»! Заведение Дженет. Меня передернуло от одной мысли, что Дженет и моя мать свели знакомство. Но меня обеспокоило еще что-то. Я не сразу поняла, что именно, а потом вспомнила.
Подлива. Сыр. Гектор бегающий вверх-вниз по лестнице. Я в ужасе уставилась на Бриджет.
— Так ты здесь давно?
Она подняла глаза к потолку и неопределенно проговорила: