Набоб
Шрифт:
И так за целое утро кортеж сделал пять кругов, двигаясь как бы наугад, навстречу новым толпам, новым мавзолеям, и даже после полудня не добрался до стены, окружающей крепость Могола. Мадек старался не показывать своего раздражения. Он бросил яростный взгляд на Нагеф-хана, чей слон шел вровень с его слоном. Он чувствовал, что не нравится главнокомандующему. Возможно, из-за Корантена. Нагеф-хан бросал на него злобные взгляды, на которые, впрочем, Корантен отвечал тем же.
Время от времени трубы захлебывались, приветственные крики начинали ослабевать, сквозь дым благовоний прорывались запахи жареного
Целых два дня он так и кружил по Дели, злясь, отчаиваясь, но при этом не говоря ни слова. С наступлением вечера моголы провожали его в лагерь, а сами обосновывались неподалеку со своими животными, как бы желая еще понаблюдать за ним. Мадек не смог заснуть. Утром, одуревший, он вновь принял участие в процессии; он уже не понимал, нужно ли разделять эту всеобщую радость или следует показать свое недовольство. Он уже ненавидел и Нагеф-хана, и всю эту процессию, и Дели и сравнивал толпу с механической машиной, которая сама заводится при приближении разукрашенного слона.
Утром третьего дня Нагеф-хан, почувствовав, что Мадек готов взорваться, жестом пригласил его на широкую дорогу. Справа и слева тянулся огромный делийский базар, чаук в полном смысле этого слова, рынок из рынков. Он был известен всему Востоку, от Кантона до Константинополя, от китайских караванных путей до побережья Йемена. На прилавках лежали самые обычные товары, но за решетчатыми деревянными ширмами скрывались настоящие тайные чудеса глубинной Азии, доставленные опасными, недоступными непосвященным в тонкости торговли путями, через степи Татарии, через ущелья Тибета, через джунгли Непала, через еще неизведанные страны. Только делийские дельцы, сидящие за этими ширмами, знают об этих путях и потому носят почетное имя Хозяев Торговли. И все эти нефритовые и шелковые короли вышли из своих контор на балконы, чтобы приветствовать Мадека.
— Приготовься, набоб Мадек, — сказал Нагеф-хан. — Скоро ты войдешь в чертоги Властелина Мира, всеобщего владыки, под тенью которого, как под защитным зонтом, почиет в мире все человечество.
Он перечислял титулы Могола механически, безо всякого выражения. В его голосе проскальзывали и ненависть, и зависть; было очевидно, что он и сам не прочь предложить свою тень человечеству и с удовольствием заменил бы своего хозяина, дабы исполнить эту августейшую задачу.
Мадек вздрогнул. По толпе пробежал знакомый трепет. Значит, Нагеф-хан не солгал: апофеоз близок. Внезапно толпа расступилась, и Мадек оказался на большой площади. Перед ним была гигантская красная крепость с круглыми башнями высотой не менее тридцати футов. Это одновременно ужасало и вызывало восхищение.
— Войдем же! — воскликнул Нагеф-хан. — Великий Могол ожидает тебя, набоб Мадек!
Сердце Мадека ликовало. Казалось, сознание покидает его.
— Лахорские ворота! — объявил Нагеф-хан и дал знак спешиться.
Вот он, город в городе, сердце Империи Могола. Власть была совсем близко. Но, в отличие от Дели, который волновался тридцатью футами ниже, крепость казалась необитаемой, и ничто вокруг не напоминало тех великолепных картин, которые описывал Керскао. Существовали ли они когда-нибудь в действительности? Богатство бежало из города. Как брошенный феями сказочный дворец, жилище Могола было пустым, каковым никогда не казалась крепость Годха. Власть тоже ушла отсюда, хуже того: возможно, ушел и тот дух, который создает власть.
Внезапно забили барабаны.
— Нахарахана, — объявил Нагеф-хан.
Это были музыкальные ворота. Они быстрым шагом миновали их и оказались в саду, в глубине которого виднелся вход в большой зал с несколькими рядами колонн, обтянутых красной тканью.
— Диван-и-Ам, набоб Мадек… Именно здесь тебе предстоит приветствовать тень Бога.
Мадек задрожал. В висках у него застучало. Глаза заволокла пелена. Тем не менее он уверенным шагом направился к трону Великого Могола, сжимая в руке золотые рупии, которые, по обычаю, должен был ему преподнести.
Навстречу Мадеку вышел старик с жезлом в руке. Он встал с ним рядом и обратился к сидевшей на плетеном бамбуковом троне фигуре в шелковой одежде:
— Приветствую тебя, Царь царей, Победитель мира, Владыка Вселенной!
«А где же трон с павлинами? Где потолки, отделанные серебром? Где же чудеса, о которых говорил Керскао?» — подумал Мадек и в этот момент получил тычок в спину.
— Подойди! Поприветствуй! — велел старик.
Мадек выполнил указание.
— Теперь поднеси свой назар!
Мадек протянул свои золотые рупии на муслиновом платке. Холеная рука императора схватила их и пересчитала. Тогда старик взял Мадека за плечи и заставил его выйти в сад. Могольские вельможи вышли вперед и заслонили от него императора. Мадек так и не разглядел его лица. Потом Мадека опять заставили кланяться, пока мимо проходили омрахи, Опоры Неба, Столпы Империи в своих шуршащих одеждах, презрительно наступая ему на ноги. Наконец приветствия закончились. Вельможи опять встали рядом с Мадеком. Слуги принесли подушки. Все сели.
На протяжении часа Могол молчал. Время от времени он щелкал пальцами, и грязные слуги мгновенно бросались выполнять его прихоть. Сначала был устроен парад кавалерии, нелепый в этом чахлом саду. Лошади гадили прямо на мрамор; одна из них лягнула слугу, что весьма развеселило присутствующих. После этого Могол захотел посмотреть бой специально обученных газелей, но через четверть часа это ему надоело. Тогда он велел принести выпотрошенные трупы баранов и стал вонзать в них ножи. Стражники переворачивали перед ним туши животных, располагая их в разных позициях. Каждый раз, когда он вытаскивал лезвие из плоти, вельможи хором восклицали:
— Чудеса, чудеса! Он творит чудеса!
Наконец Могол решил заговорить. Он с отвращением оттолкнул кровоточащие туши баранов, поправил складки одежды и, откинувшись на спинку трона, объявил:
— Приблизься, набоб!
— Чудеса! Он говорит чудесно! — заусердствовали придворные.
Мадек вышел вперед. Могол продолжал гнусавым голосом:
— Приблизься, Солнце моего сердца, Герой моей империи, Мадек, Набоб, Мадек, Бахадур, Всегда-готовый-к-сражениям, Мой Боевой Командир, Мадек, Баши, Третий-после-моего-Визиря!