Набоб
Шрифт:
Иезуит догнал его. Сидя на коне, он продолжал исполнять роль гида.
— Двадцать лет, двадцать тысяч строителей, но император не желал остановиться; он начал строить на реке мост, который должен был соединить мавзолей его супруги с его собственным мавзолеем, таким же, только из черного мрамора. Уже начали искать мрамор и драгоценные камни, построили опоры моста. Но сын императора сверг отца. Джехан-шах окончил свои дни в тюрьме Красной крепости, его единственным утешением был вид из окна на гробницу возлюбленной.
На этот раз Мадек слушал внимательно. Он представил себе стареющего императора, который остаток жизни провел в темнице, глядя на купола Таджа. Любовь, любовь к тому, кого нет рядом, вот в чем все дело. Мадек хотел раскрыть тайну этого чуда. Купол мавзолея исчез из вида, заслоненный парком, огромным садом, похожим на те, что он видел в Годхе, только раз в сто больше. За исключением водоемов, территория была не ухожена. На заросших аллеях теперь играли обезьяны. В зарослях порхали попугаи. В центре ансамбля находился длинный узкий пруд, вода из которого поступала на все клумбы. Мадек остановился, привязал коня к стволу дерева и пошел дальше пешком. Журчание воды в чадарах, мраморные каскады водопадов — все напоминало ему Годх. Он первым поднялся на террасу, ведущую к гробнице. Здесь в тени дремали индийцы, по большей части мусульмане; стражники, нищие — все было так знакомо… Мадек раздал несколько монеток и вошел внутрь.
У входа по-прежнему лежали груды серебра, оставшиеся от гигантских ворот. Мадек мог бы вспомнить о бесчинствах Угрюма, о бессильной ярости, с которой он крушил тяжелые плиты и украшенные драгоценностями фризы. Но он не мог сейчас думать об Угрюме. Это место, казалось, было неподвластно истории, даже самым жестоким ее пароксизмам. Гранат, сердолик, порфир, изумруды, лазурит, рубины, сапфиры, нефрит и мрамор: иезуит не солгал. Это был шатер, раковина, воздушный дворец, но при этом он был выстроен из самого твердого, самого тяжелого камня.
Следом за Мадеком вошли солдаты. Он постарался затеряться в извилистой галерее, которая огибала центр здания. В каждом зале чувствовалось движение свежего воздуха. Умереть здесь. И почить в мире. Его рука долго ласкала вырезанный из мрамора ирис; он завидовал Джехан-шаху и его супруге. При жизни их окружали слава и могущество. Смерть только возвысила их до вечности, подняла в этом взлетающем вверх драгоценном камне к небесам Индии.
Мадек глубоко вздохнул. Здесь хотелось ничего не знать и не чувствовать. Но жара, запахи, звуки Индии не отпускали, не позволяли забыться.
Мадек услышал шаги солдат и назидательный голос отца Венделя. Он спустился в сад и отвязал коня. Долго смотрел на отражение купола в пруду, стараясь сохранить в памяти это волшебное место. Но оно уже ускользало, и он почувствовал, что сейчас заплачет. Тогда он вскочил в седло и повернулся спиной к мавзолею. Вскоре его нагнали солдаты. Они были голодны и хотели пить. Однако в их изможденных лицах появилось нечто новое, мечтательное, как после хмельной ночи.
Отец Вендель чуть заметно улыбался, и вид у него был хитроватый. Он сгорал от нетерпения, но видя, что мысли Мадека где-то далеко, ждал, пока тот придет в себя, чтобы обсудить с ним план, который лелеял с самого начала путешествия. Он не успел сказать и десяти слов. Он даже не успел предложить остановиться именно в Агре, где его должна была принять католическая община и представить императору, когда Мадек жестко перебил его:
— Нет, иезуит! Нет. Я не собираюсь участвовать в твоих интригах. Я солдат. Я люблю свежий воздух и вольный ветер, люблю Индию, ее дороги, джунгли и даже пыль. Твои дела меня не интересуют.
— Но Великий Могол — единственная надежда Французской Индии! — нервно потирая руки, воскликнул святой отец.
— Я не создан для интриг, иезуит.
— Ты же христианин! Судьба миллионов душ зависит от того, победим мы или нет. Мы, католики, находимся в Агре уже сто пятьдесят лет. Сто пятьдесят лет мы пытаемся подчинить своему влиянию императора Индии. Наконец такая возможность представилась. Здесь, в Агре, у нас есть церковь, коллеж, библиотека. Благодаря мне Могол даже взял под свое покровительство одну из христианских семей. Такого еще никогда не было, Мадек. Он осыпал милостями старшую дочь этого семейства, очаровательное дитя, которое нам скоро предстоит выдать замуж. Твоя судьба здесь, Мадек, здесь, рядом с нами! Ты должен жить среди таких, как ты, среди христиан. Они богаты, миролюбивы, любезны. Ты сможешь найти хорошую партию и жениться. Окажи нам поддержку своим оружием. Отсюда, из сердца Индии, Франция может начать свое возрождение. Индийская Франция, сильная, мужественная, поддерживаемая Моголом.
— Могол в ссылке, он мечется между раджами и набобами.
— Могол вернется в свой город, если у него будет сильная армия. Собери ее, и ты будешь ею командовать. Тогда вся слава достанется тебе! Мадек, тебе нет равных среди воинов!
Отец Вендель так увлекся лестью, что забылся и уткнулся лбом в грудь Мадека. Это вызвало у последнего легкое отвращение.
— Слушай, иезуит, пожалуйста, никаких сантиментов! — с насмешкой оттолкнул он священника. — У меня другие дела. Я пообещал довезти тебя до Агры. Я сдержал слово, чего ты еще хочешь?
Иезуит был раздосадован.
— Наши дороги здесь расходятся, — продолжал Мадек. — Я должен выполнить свой долг перед одним раджей. Боюсь, как бы в его княжестве не началась война. А тебе я больше не нужен; ты снова увидишься с Угрюмом.
— Угрюма здесь нет, Мадек. Он тоже исчез в глубинах Индии.
— Откуда ты знаешь? Мы же еще не вошли в Агру. Мы еще не поговорили ни с одним торговцем или гонцом!
— Перед сражением в Буксаре мы с ним договорились. Если он проиграет битву и ему придется бежать, он поступит на службу к джатам и вон на той крепости поднимет черный штандарт с золотой бахромой. Если штандарта не будет, значит, он уехал куда-то в другое место и я должен ждать его в миссии иезуитов.
Мадек посмотрел туда, куда указал святой отец. За рощей виднелись крепостные стены, но ни солдат, ни пушек он на них не заметил.
— Я выполнил свое обещание, — повторил Мадек. — Меня призывает другой долг.
— А что это за раджа, которого ты так любишь? — хитро сощурив глаза, спросил иезуит.
— Ты не знаешь его. Он живет в небольшой провинции на границе Раджпутаны. Благодатная земля, окруженная горами и великолепно возделанная. У него очень красивый дворец, охотничий дом, огромное озеро.
— Его подданные обрабатывают и продают алмазы, не правда ли?
— Ты его знаешь?
— Иезуит должен хорошо знать страну, в которой собирается распространять слово Христово. Так ты говоришь о радже Годха? Скажи «нет», если я не угадал.
— Угадал, — ответил ошеломленный Мадек.
— Я уже однажды спас тебе жизнь, Мадек. Послушайся же меня еще раз. Не ходи в Годх.
— Это почему? — покраснел Мадек.
— Не ходи в Годх. Эта страна принесет тебе вред.