Набукко
Шрифт:
Как говорится в подобных случаях – стали жить. Жизнь эта продолжалась недолго и, надо сказать, Денису скоро приелась. Невинность волнует «до того» и очень расхолаживает, если никуда не девается впоследствии.
Но интересно, что и Параша сексом не увлеклась. Быстро усвоив наименование всех частей тела мужчины и женщины, Параша не стремилась к закреплению материала путем повторения уроков.
Денис, дождавшись, когда уйдет дядя Саша по своим загадочным делам, мягко принуждал Парашу к очередному занятию, проводившемуся каждый раз по заново разработанному плану. Она покорно, или даже правильнее было бы сказать, равнодушно претерпевала то, чему белокожий «барин» решал
Скучно лепить из материала, который вообще не сопротивляется. Нет, при определенном складе психики какие-то отношения можно завести даже с надувной женщиной. Денис в прошлой жизни знавал одного юношу с такой личной жизнью, не такой уж, по его рассказам, бедной, но в данном случае имело место нечто иное. Названия этому явлению он все никак не мог придумать, но оно ему все меньше нравилось.
И он пошел налево. Причем в прямом смысле. Если товарищ инженер, спустившись с холма, направлял свои столпы направо, туда, где протекал центральный, большой ручей, за которым разлеглись самые обширные поля, Денис сворачивал влево. Товарищ инженер действовал на широких освещенных пространствах, легко различимый даже издали, как будто хотел продемонстрировать, что все дела его чисты, а помыслы прозрачны. Кому?! Господин аниматор скрывался в тени деревьев, держась, правда, края зарослей, их сложные, жаркие глубины его пугали. Он скрытно перемещался от одного хутора до другого, нырял из рощи в рощу и высматривал себе подопытную убудку. Должно было совпасть немало условий, при которых он мог бы позволить себе поползновение. Женщина должна была тяпать на делянке одна, неподалеку от опушки и желательно быть не отвратительной с виду.
– Эй, селянка, а селянка, иди сюда! – сочился из кустов его змеиный голос, и они шли. Он считал себя похожим на Каа, но казался ли он таким самкам здешних бандерлогов, выяснять не стал.
В первый раз очень боялся. А вдруг какой-нибудь муж, брат? Но, судя по всему, семейные связи у этих баранов не были слишком уж выражены. Ничего похожего на шоры шариата, и спасибо за это.
После одного случая стал смелеть. Было так: заманил одну с делянки, содеял и обнаружил, что ошибся – девица была на поле не одна. Здоровый мужик просто, как оказалось, был временно не виден за выступом рощи.
Безмолвная партнерша, подняв с земли мотыгу, отправилась в междурядье. Мужчина, стоявший выпрямившись, увидел, что она возвращается к работе, и продолжил мотыжить, даже не спросив у отлучавшейся – чего ты там делала?
При таких нравах разве не жизнь!
Каждое утро, подкрепившись, взяв с собой пару баклажек с водой – не забывал о гигиене, – отправлялся «в люди». «Это» происходило и в роще, и возле коровника, и на берегу океана – и все равно очень быстро стало надоедать. У него было чувство, что, куда бы он ни забрел, в самый дальний конец острова, на самый неприметный холм, какую бы ни приспособил убудку, он раз за разом совокупляется все с той же абсолютно пресной Парашей. При этом он не мог не отметить, что при первой охоте на «кайф» он не обнаружил девственной крови. На вопрос – занималась ли она «этим» до того, Параша ответила отрицательно. Получалось, что идиллические дикари Убуди способны к вранью? Или просто особенность местной женской анатомии?
Тот факт, что господин аниматор от природы бесплоден, лишал эти контакты даже отложенного драматизма. Аборигенки не забеременеют, и никто никогда не предъявит ему счета.
Однажды он спохватился – а болезни? Но его, сам не зная того, успокоил дядя Саша. Поделился наблюдением – они тут вообще друг с другом не сходятся. Никогда. Нет даже манихейского правила, чтобы затеять массовый разврат раз в полгода, все со всеми.
– Прямо Эдем.
Товарищ инженер только вздохнул. Денис обрадовался – какие могут быть болезни, передающиеся половым путем, если на половых путях совершенно ничего не происходит. Стоп! Но если они друг с другом…
– А откуда здесь взялось столько детей? Вы можете утверждать, что они не совокупляются?
Товарищ инженер вздохнул и сообщил, что его наблюдения над жизнью убудцев дают основания сделать вывод: их семьи – это не семьи в нашем представлении. Ни ревности, никаких примет формального союза конкретного мужчины с конкретной женщиной. Может быть, они когда-нибудь и сходятся. В период гона или течки…
– Я же говорил, это стадо, человековидные коровки, а вы…
Товарищ инженер не стал продолжать беседу, сделавшуюся неприятной.
Денис решил продолжить экспериментирование по своему смотрению.
С этим дурным раем что-то надо было делать!
Как насытить механический акт хоть каким-то эмоциональным содержанием?
Попробовал совместить сексуальное воздействие с болевым, самодельный мазохизм, но очень скоро понял, что ничего не получится. Убудки просто убегали из-под его палки. Не сразу, но сообразил: не от неприятия сексуальных извращений, а просто потому, что удары воспринимали как приказ немедленно удалиться. Готовность к абсолютному послушанию показывала в данном случае обратную свою сторону.
И тут ничего нельзя было поделать, любые, самые детальные объяснения ставили убудок в тупик. Боль как путь к удовольствию – это было для них недоступно.
Попробовать бить себя? Или заставить крестьянку пройтись по его хребту тяпкой, пока он трудится над другой крестьянкой? Представил вживе, расхохотался.
– Что с тобой? – поинтересовался дядя Саша, сидевший рядом и рассматривавший пустую бутылку из-под колы.
– Ничего особенного, – сказал Денис, – ставлю мысленный эксперимент.
– Вот и я ставлю.
Все же кое-что интересное Денис придумал. Как-то явился с одной своей новенькой на холм к Параше. Интересно, что скажет первая его здешняя женщина, если он…
Ничего не сказала, хотя все поняла.
Велел новенькой раздеться. Параша даже не посмотрела в их сторону.
– Параша, принеси воды.
Принесла.
– Так. Я заставлю вас чувствовать хоть что-то. Стой здесь и смотри.
Честно говоря, был почти на сто процентов уверен, что ничего и этот опыт не даст, продолжал раздраженно экспериментировать только для очистки научной совести.
И вдруг крик:
– А ну-ка, шабаш!
И это крикнула не Параша. Дядя Саша неожиданно вернулся на хутор и теперь пребывал в полнейшем ужасе и свирепости.
– Ты что делаешь, гаденыш?!
Денис, надо сказать, даже немного обрадовался, что все раскрылось. Он встал, демонстративно воспользовался тыквой, что держала Параша, в гигиенических целях. Новая девушка тут же убежала с глаз долой. Можно было подумать – ей стыдно. Или по каким-то своим делам. Параша тоже скрылась с глаз долой.