Набукко

Синее море, белый пароход. Ну, в общем, и не белый, и не пароход, а просто прет катер, груженный товаром для отельного бара, на упаковках с пивом сидят два человека и вяло болтают о вечном.

– Дя-адя Саша, мне даже как-то неловко становится за вас. Откуда у вас это низкопоклонство перед этим поганым Востоком!

– Ну, зачем ты так, Дениска.

– «Дениска» у вас звучит как «редиска».

– Каждый слышит то, что боится услышать.

– Да это ладно и пусть, но ваша готовность в каждом

– Ну, какой же навоз, Денис, Будда все-таки Будда. Ты же на Будду в данном случае решил наехать, да?

– Бросьте! И подальше отбросьте. Что такое эта Будда?! Московско-интеллигентская чепуха в башках осела и зацементировала извилины, никакого трезвого взгляда.

– Люди живут, как хотят, Денис, давно живут, на Востоке и не на Востоке, и часто более по-людски, чем мы.

– Это все советский интернационализм, батька современной политкорректности. Америкосы только подхватили, а придумали-то эту чушь мы. А что касается вашего Будды, дядя Саша, то я вам вот что скажу – неприятнейший человек.

– Кто?

– Да Будда, Будда этот. И именно что человек, а не Бог, и буддизм не религия, а учение.

– Да мне все равно, Денис, что…

– А знаете, как его определяют, ну, какие есть основные признаки Будды, дядя Саша?

– Что ты имеешь в виду?

– Слоновый хрен я имею в виду! Среди основных признаков Будды, по которому определяют вновь воплотившегося Будду, числится именно эта особенность. Без слонового пениса Будда и не Будда.

– И что?

– А как он умер, вы знаете, дядя Саша?

– Ты мне сейчас откроешь глаза.

– Он умер, дядя Саша, оттого, что обожрался жареной свининой. Красавец! Бекону горячего заглотил столько, что заворот кишок наработал – вот это их идеал. Идеал так идеал!

– Не знаю, откуда ты это выкопал, и вообще, должен тебе сказать, ты уж извини, не очень-то верю твоей начитанности, и слишком понятно, к чему ты ведешь: ты ведешь к тому, что христианский Бог более достойно окончил дни свои, и поэтому…

– Ну, если мученическая смерть на кресте – это, по-вашему, всего лишь достойно…

– Знаешь, Денис, я с большим уважением… и никогда бы не позволил себе…

– …и это имеет значение. Не может большая чистая правда поступать к нам в такой замызганной упаковке. Как-то не верится мне в твое скоропостижное православие.

– А что, истина обязательно вваливается на белом коне и в золотых одеждах? Как раз нет, в сиром обличье, на ослике, совсем не гордо.

– А потом, я тебе просто не верю.

– В Бога не верите или мне не верите?

– Ты не примазывайся, Дениска, к Богу-то. Его, может, и нет, но тебе до него далеко. На тебе вон даже креста нет.

– Просто перед походом в сауну снял и позабыл надеть. А так я крещеный. Как и вы, кстати.

– Ты своей верой компрометируешь то, во что веришь. Но это ладно, бывают и юроди…

– …балабол!

– А я между тем, не отвечая на оскорбления, напрямик к делу. На все ваши, как вам кажется, ядовитые сомнения, дядя Саша, ответ есть даже в Законе Божьем, а он писан для, извините, пятиклассников. Вот вы смеетесь, как это у них убого, у христиан, – «грешить и каяться, грешить и каяться», профанация просто. Пошел украл, жену друга соблазнил, а потом лбом бух в пол – и все, очистился.

– А что, разве не так?

– Конечно, не так. Грехи-то не поп отпускает, а инстанция повыше. Поп, слушая твою исповедь, может быть пьян, может думать о своем новом джипе, поп тут важен не духом, а ухом и тем, что он формально поп, то есть рукоположен. Он официальный проводник между верующим и тем, в кого верующий верует.

– Ты меня, Денисушка, не путай.

– Я, наоборот, распутываю. Я…

– …ладно…

– Или вот вы делаете вид, что не понимаете, почему это «нищие духом наследуют Царствие Небесное».

– Да, не понимаю.

– Дядя Саша, тут дело вот в чем. «Нищие духом» – это не дебилы, как вы думаете, не двоечники. Сколько лет растолковывают, что это «не гордецы», люди без духовных понтов. Те, кто понимают, какая разница…

– Я тварь еще та. И в моральном смысле, и в онтологическом. Я сотворен так же, как ваш Будда или Конфуций…

– Может, ты здесь в отельной обслуге и оказался оттого, что там, на родине, наследил, какой-нибудь бюджет распилил?

– Скажите сразу – изнасиловал шестилетнюю девочку, потом зарезал и съел.

– …квартиру на Палихе сдадут, а здесь свою духовную как бы жизнь оплачивают. И в голову не приходит, что живут за счет того, кто эту самую двушку там, на родимом севере, заработал.

– Вы опять о справедливости, дядя Саша?

– А чем тебе справедливость-то не нравится?

– Дьяволово отродье.

– Ух ты!

– Да-да, дядя Саша. Она омерзительна тем, что ее никогда нигде не бывает и не может быть, а целые страны и эпохи корежат людей, загоняя в нее. Сколько людей, столько и справедливостей. Вот тут дьявол и просовывает свое копыто к нам. Бог есть Любовь. Он нас жалеет и любит и поэтому воздерживается от применения к нам справедливости.

– Вот ты тут мне только что про гордыню вещал, а сам…

– Что сам, дядя Саша?

– Возносишься. С чего это ты решил, что Бог, если он есть, тобой занят, сам же про себя сказа…

– …Он создал все эти атомы, и они всегда поведут себя одним только образом, а вот что я выберу – колбасу или товарищей по оружию, – это вопрос.

– Извини, Денис, но мне кажется, что ты выберешь колбасу.

– Думали обидеть, дядя Саша? Сразу видно, что вы не Бог. Вот вы уже поняли, что я куда умнее вас, и вы меня успели не полюбить, и вам желательно, чтобы я оказался сукой.