Начальник милиции. Книга 3
Шрифт:
— Я не знаю, что делать, — пробормотала она. — Я уже не в том возрасте, чтобы отказываться от замужества. Не хочу остаться одна на старости лет.
— Ну, до старости тебе далеко, — подбодрил я. — Еще лет двадцать как минимум.
— Сколько?! — обиженно ущипнула меня кадровика.
— Ой! За что?
— Значит, по твоему, через двадцать лет я буду старухой, да? — отстранилась от меня женщина, но из рук не выпускала, а только пепелила со среднего расстояния взглядом.
— Нет, просто не будешь молодой, будешь зрелой, но все равно красивой. Я это точно знаю, — пытался
— Морозов, вот ты подлиза, — улыбнулась кадровичка и снова прижалась ко мне. Вздохнула. Потеребила пуговку на моей груди. — Ну почему, скажи, только с тобой я ощущаю себя по-настоящему женщиной? Почему ты один такой? Откуда ты вообще такой взялся? А?..
Я удовлетворённо хмыкнул.
— Из области перевелся. Из следствия.
— Да ну тебя… — Мария уже немного повеселела.
Все же объятия — штука мощная, успокаивают и поднимают настроение.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Гужевой. Мы в это время стояли, всё ещё чуть приобнявшись. Ваня вытаращился на нас, его нижняя губа дергалась, а в глазах стояли обида и негодование.
— Мария Антиповна, вы же обещали подумать, а сами… — проговорил он, будто обиженный ребенок.
— Извини, Ваня, — гордо тряхнула головой женщина, сверкая бронзой роскошных волос. — Я подумала. Уже подумала… Не могу я за тебя выйти… молодая я еще. Хи-хи…
Гужевой нахмурился и вышел из кабинета.
— Ну вот, — хихикнула кадровичка. — Теперь он будет тебя ненавидеть.
— Пусть встанет в очередь, — улыбнулся я. — Меня многие ненавидят. А если серьезно, то Ваня — неплохой парень, все поймет. Думаю, мы найдем с ним снова общий язык. У нас сейчас есть враг посерьезнее.
— Ты про Кукловода? Кстати, ты в курсе, что Трубецкой из больницы сбежал?
Я посмотрел на неё очень серьёзно. Ничего себе новости!
— Как сбежал? — переспросил я, пытаясь собраться с мыслями.
— Да-да. И Петра Петровича нет дома, — с тревогой проговорила Мария. — Я все утро ему названивала. Мне как сказали, что на меня готовят документы временно исполнять обязанности начальника, так я сразу давай Кулебякину звонить, хотела узнать, как проводить планерку и что говорить. Вроде тыщу раз на ней была, но в шкуре подчиненного, а тут такое дело…
— Погоди, — перебил я ее. — Кулебякин и Трубецкой исчезли? Вместе?
Информация о том, что и Петр Петрович Кулебякин, и Трубецкой исчезли одновременно, резала и колола. События из хаотичной картины начали складываться в опасную головоломку, которая, соединившись, угрожала выйти из-под контроля.
— Значит, Трубецкой сбежал из больницы, — повторил я, прищурившись. — Почему? Возможно, он боится, что кто-то хочет избавиться от него.
— Или он сам что-то замышляет, — заметила Мария.
Она была права, в этой истории уже слишком
Мы оба замолчали, погруженные в размышления. Ну ладно ещё Трубецкой, но Петр Петрович? Крайне подозрительно. Эти двое явно связаны, но в каком именно ключе? Или всё не так, и Мария просто не дозвонилась до пьяного Кулебякина?
— Думаю, надо поискать Петра Петровича, я навещу его, — сказал я, выпрямившись. — Может, он что-то знает. А заодно разузнаем, где Трубецкой.
— У него ведь больничный, он не может вот так просто сбегать. Это прогул будет, — Мария кивнула, соглашаясь со мной.
Все-таки хороший она кадровик.
— Ладно, займусь этим, — добавил я, направляясь к выходу. Мария задержала меня легким движением руки.
— Будь осторожен, Саша. Я… за тебя очень боюсь.
Я лишь кивнул, чувствуя, что что-то темное и серьезное приближается.
Глава 18
— Да не нужны мне деньги, — отнекивался Эдик, выруливая на главную улицу. — Я тебя так повожу. Я же не такси.
— Бери, бери, — настоял я, засовывая в бардачок «шестёрки» четвертак одной купюрой. — Ездить много сегодня придётся.
— М-да… Такси бы тебе дешевле вышло.
— Не мой вариант сегодня. Дело деликатное, поэтому тебя и вызвал. Тугрики есть, ты не парься.
— Что случилось? Ты с Алёнкой разошёлся? Ха! Теперь мне зелёный свет? — заухмылялся тот.
— Размечтался, у нас с ней отношения серьёзные, даже целовались один раз, — я многозначительно хмыкнул.
— А-а. Ну ты маякни, если что. Ну… когда у вас всё закончится. По-братски…
— Ага, бегу и падаю… Закрыли тему… Ты мне лучше скажи, Эдик, вот ты ничего в городе странного не замечаешь? Все как раньше или что-то не так?
— Есть немного странного, ага… Вот, например, на мясокомбинате нашем в колбасу стали туалетную бумагу добавлять. А в пиво — стиральный порошок, чтобы пенилось лучше, а еще…
— Брехня всё это, — мотнул я головой, — ты ещё про красную плёнку расскажи, на которую можно фоткать, и все голыми будут при проявке. Или про антенну из ртути, которая любую волну поймает.
Какую бы ещё городскую легенду советской эпохи вспомнить?
— А ты откуда знаешь? — вытаращился на меня Эдик.
— Это все знают, — кивнул я, смеясь. — Я тебя не про это спрашивал, а про реальные вещи. А это всё выдумки… Давай серьёзно. Что можешь рассказать про криминальную обстановку в городе? Изменилась она, на твой взгляд?
Эдику, видимо, не слишком понравилось, что я так несерьёзно относился к колбасе, потому что морду он тут же сделал кирпичом.
— Да что в нашей дыре может измениться? Всё так же, тихо, глухо… Разве что видел тут двоих из области на днях. КГБ-шников. Чего это они к нам пожаловали, я не понял.
— КГБ-шников? Ты уверен?
— Эдик свистеть не будет, — внушительно поджал губы тот, — такими вещами не шутят.
— Так. А ты откуда знаешь, что это были КГБ-шники? У них что, на лбу написано? — с сомнением покачал я головой. — Что-то я сомневаюсь, что они корочки тебе показывали. Не любят они ксивами светить.