Начало Конца
Шрифт:
— Сколько еще ждать? — спросил Лиам пожилого человека в конце очереди. Мужчина прижимал руку к груди, под курткой виднелась импровизированная повязка из клетчатой рубашки с длинными рукавами.
Он кашлянул в сгиб свободной руки и вытер покрасневшие глаза.
— Говорят, у них нет свободных рук, но врачи делают все возможное и будут продолжать принимать пациентов. Сказали быть терпеливыми. Похоже, это означает, что мы будем стоять тут очень долго. Не знаю, как они могут просить о терпении, если мы стоим прямо на улице, отмораживая
Пройдет несколько часов, прежде чем ему удастся показать ребенка врачу.
Казалось бы, здоровый ребенок не являлся приоритетом ни сегодня, ни в долгосрочной перспективе. Даже с термоодеялом, вязаной шапочкой и теплом, исходящим от тела Лиама, мужчина не хотел рисковать жизнью новорожденного на таком пронизывающем холоде.
Лиам приподнял край теплового одеяла и посмотрел вниз. Глаза младенца были закрыты. Он дышал маленькими быстрыми вздохами. Цвет его кожи все еще выглядел нормальным.
Возможно, ему не нужен врач. Возможно, стоять здесь, ждать и подвергать малыша воздействию стихии гораздо более опасно.
Родители Джессы.
Мистер и миссис Брукс. Они заберут ребенка к себе. Лиам все равно собирался после больницы отнести ребенка к ним.
Ему просто нужно было дойти до их дома. Он знал общее направление Линкольн-парка, и Джесса подсказала какую улицу искать. Мужчина сверился с компасом на часах, чтобы сориентироваться, и пошел дальше.
Все его тело ныло. Из-за аварии, холода, отчаяния, высасывающего его душу.
Нужно было просто дойти до дома родителей Джессы. Это все, что имело значение.
Внимание Лиама привлек крик. На углу рядом с аптекой стоял мужчина в белом халате и спорил с двумя здоровяками и женщиной. Женщина кричала и била его кулаком в грудь.
— У нас есть рецепт! Нашему ребенку нужны эти антибиотики!
— Компьютеры не работают. Рецепт был отправлен в электронном виде вашим врачом. Я не могу проверить его без компьютера. Извините. Приходите завтра.
— Мы все знаем, что компьютеры завтра не заработают! Ты ведь пытаешься оставить лекарства себе. Потому что скоро они станут очень ценными, и ты разбогатеешь на отчаянии других людей!
— Вы ведете себя неразумно! Не заставляйте меня вызывать полицию, — нервно произнес аптекарь.
— С какого телефона? — усмехнулся один из здоровяков. — Ничего не работает, придурок!
— Минуточку…
Лиам пересек улицу, лавируя между брошенными машинами, и пошел быстрее. Последнее, что ему было нужно, это вмешиваться.
Люди начинали понимать произошедшее. Вскоре подобные стычки начнутся по всему городу. И большинство из них закончится насилием.
Квартал за кварталом стояли очереди в аптеки, заправочные станции и круглосуточные магазины. Заправки закрылись. Все насосы были электронными и не функционировали.
Он наблюдал, как группа людей вышла из магазина органических
Большинство людей полагались на свои кредитные карты. Очень немногие носили с собой наличку. Банки и банкоматы уже были закрыты или не работали. Получить наличные не представлялось возможным, если только у вас не имелось тайника.
Лиам продолжал двигаться. Он старался не привлекать к себе внимания, слишком хорошо осознавая, что на дне его рюкзаке лежали пятьсот долларов двадцатками и пятидесятками.
Мужчина шел по Лейкшор-Драйв, огибая озеро и встречаясь с холодным ветром. Через два часа, когда день уже клонился к вечеру, он нашел нужную улицу.
Снаружи никого не было. Дорога оказалась пуста, если не считать нескольких вставших машин. Звуки города совершенно смолкли. При каждом вдохе холодный воздух обжигал горло и слизистую носа.
Из-за странного тумана и снега Лиам едва ли мог видеть дальше, чем на несколько метров перед собой. Падающий снег успокаивал, превращая тишину в нечто жуткое и почти потустороннее.
Мужчина нашел нужный дом. Это было красивое высотное здание из серого кирпича, окруженное кованым забором. Лиам зашагал по дорожке. Ботинок мужчины коснулся льда, покрывавшего нижнюю ступеньку лестницы, ведущей ко входу, и он поскользнулся. Взмахнув руками, Лиам тяжело приземлился на спину, и ее пронзила боль. Несколько мгновений он лежал неподвижно, порывы ветра дули ему в лицо, а холодная влага просачивалась сквозь джинсы.
Младенец заплакал. Его высокий, пронзительный крик нарушил жуткую тишину.
— Прости, — пробормотал Лиам.
Он грациозно поднялся на ноги. Немного снега попало под его куртку. Мужчина вздрогнул и поднял воротник.
Младенец продолжал хныкать. Лиам неловко потрепал его по головке и произнес «ш-ш-ш». Каким-то чудом это сработало. Ребенок успокоился.
Мужчина осторожно поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Никто не отозвался.
На какое-то отчаянное мгновение Лиам с тревогой подумал о том, что ему придется нести ответственность за жизнь этого ребенка — ответственность, которую он, несомненно, не выполнит.
Мужчина ничего не знал о детях. И еще меньше о младенцах.
Он страстно желал вернуться в свое уединенное жилище — сидеть на крыльце с винтовкой на коленях и смотреть в телескоп, изучая звезды и отрешаясь от хаоса, нищеты и жестокости мира, с которым не хотел иметь ничего общего.
Лиам должен был остаться дома. Он выживал в одиночестве. Один день среди людей, и мужчина потерял все, что когда-то имело значение.
Теперь перед ним стояла последняя задача. Задача, которую он задолжал своему брату, вместо которого должен был умереть, и женщине, которую любил, но так и не смог назвать своей.