Начало нас

Джеймс Лайла

— Я уже это сделал, — оборвал я ее дрогнувшим голосом. — Я привел ее к себе и открыл окна.

— Хорошо, я пришлю к вам скорую. Сообщите мне свой адрес.

Я произношу свой адрес, осторожно убирая спутанные пряди волос с ее бледного лица. Она выглядит такой спокойной, как будто мирно спит. У меня в горле подступает тошнота, потому что я знаю, что это не так.

— Возможно, вы знаете, как долго она была без сознания?

— Я не знаю. — Я сжимаю ее вялую руку в своей, переплетая наши пальцы, желая

прикоснуться к ней, удержать ее. Райли все еще теплая, и я пытаюсь найти в этом утешение.

Дама задает мне еще вопросы… и ни на один из них у меня нет ответа.

— К югу от вашей квартиры большое скопление людей, перегораживающее автостраду, — продолжает женщина, ее тон становится напряженным. — А с другой стороны дороги строятся. Скорой помощи придется ехать к вам другим маршрутом. Он не самый выгодный, но это единственный доступный вариант, по которому они могут добраться до вас прямо сейчас.

Я сжимаю руку Райли.

— Сколько?

— Приблизительно 13 минут.

13 минут…

У Райли нет 13 минут. Ее пульс слишком слабый, а дыхание резко замедлилось. Она лежит на моем диване и выглядит как самая великолепная женщина, которую я когда-либо видел… но она едва дышит, едва жива.

Нет, у нас нет 13 чертовых минут.

Мой мозг начинает думать о другом способе доставить Райли в больницу. Если я возьму свою машину, а затем оставлю ее там, где идет стройка… и пробегу остаток пути. Я мог бы просто добраться туда быстрее, чем ждать, пока помощь доберется до нас.

Я быстро мысленно подсчитываю расстояние, свою скорость и время, которое мне понадобится, чтобы добраться до больницы. Я могу сделать это за 8 минут.

Мне нужно сделать это за 8 минут...

На пять минут меньше, чем времени займет скорая помощь.

Я не трачу ни секунды на размышления об этом. Прервав звонок, я кладу телефон в карман и быстро снимаю с крючка куртку. На улице холодно, и мне нужно убедиться, что Райли не замерзнет у меня на руках. Застегивая ее в своей зимней куртке, которая ей слишком велика, я баюкаю на руках своего Маленького Цветка.

А потом я ухожу отсюда.

Я не думаю, я просто следую своим защитным инстинктам. Мне требуется минута и тридцать секунд, чтобы добраться до машины и пристегнуть Райли на переднем сиденье. Ее голова безвольно падает на дверь.

Поездка длится две минуты восемнадцать секунд. Я держу ее за руку, переплетая наши пальцы. Я не отпускаю; Я не могу отпустить. Мне нужно почувствовать ее теплую кожу на своей.

— Все в порядке, с тобой все будет в порядке. Я тебя держу, — говорю я ей, как будто она меня слышит. Надеюсь, она меня слышит.

Я не могу проверить ее пульс, пока я за рулем. Я не знаю…

— Останься со мной, — прошу я, мой голос сипл от страха. — Не уходи, ладно? Просто останься со мной. Я держу тебя, Солнечный свет.

Добравшись до места, где остальная

часть дороги перекрыта для транспортных средств, я подъезжаю к бордюру. Мне требуется еще тридцать секунд, чтобы отстегнуть Райли и выйти из машины.

Крепко прижимая ее к своей груди, я наблюдаю, как голова Райли откидывается назад и безвольно лежит на моем плече. Я корректирую ее положение, надежно удерживая ее на руках, а затем взлетаю.

Я бегу так быстро, как только могу, ноги толкают меня вперед.

Я бегу и не останавливаюсь.

Пот капает с моего лба. Двадцать секунд.

Сорок секунд. Стук.

Вспышка боли пронзает меня, и она не физическая. Одна минута.

Одна минута и десять секунд. Стук.

Адреналин проходит через мое тело. Две минуты тринадцать секунд.

Три минуты и пять секунд. Стук.

Каждая частица меня дрожит от крайнего отчаяния и слепой паники. Три минуты пятнадцать секунд. Боже, мне никогда в жизни не было так страшно.

Я не перестаю бежать, пока не добераюсь до больницы. Мне потребовалось ровно семь минут и пятьдесят пять секунд, чтобы доставить Райли сюда.

Проталкиваясь в двери отделения неотложной помощи, я отчаянно кричу:

— Помогите мне! Пожалуйста.

Две медсестры бросаются вперед, неся с собой каталку. Я вынужден отдать Райли под их опеку, беспомощно наблюдая, как ее забирают у меня.

В тот момент, когда она уходит, у меня подкашиваются колени, и я падаю на землю посреди переполненной больницы.

Черт, я все это время обманывал себя.

Стеснение в моей груди не утихнет, даже когда я знаю, что она в безопасности. Что теперь с ней все будет в порядке. Каждый мой вздох просто мучителен. Меня трясет изнутри, холодный ужас пробегает по моим венам.

Я не знаю, когда это произошло и как это произошло.

Эмоции забивают мне горло, и я практически задыхаюсь от них.

Каким-то образом Райли Джонсон пробралась под мою плоть, проникая в мои кости, в самую суть моего существа. Моя душа узнала ее, увидела ее подобие намного раньше, чем мое сердце, но я продолжал верить в свою ложь, просто все время оставаясь в отрицании.

Я не осознавал, насколько замерзло мое сердце, пока мягкость Райли и ее хрупкая душа не начали растапливать лед.

Я сказал себе, что никогда не влюблюсь в Райли Джонсон. В конце концов, она дочь Томаса. Но в том-то и дело… Я не знаю, способен ли я любить. Для меня это такая чужая эмоция, как она формируется? На что это похоже? Откуда мне, черт возьми, знать?

Человеческие эмоции слишком сложны. Может быть, я не люблю Райли, но и не ненавижу ее. На самом деле я никогда этого не делал. То, что я чувствую к Маленькому Цветку, — это что-то среднее, потому что она гораздо больше, чем мой враг или моя ответственность.