Начало немыслимого
Шрифт:
Вопреки ожиданиям генерала Боголюбова свой главный удар фельдмаршал Шернер решил нанести в районе Людвигслуста. Посчитав захват переправы через Эльбу довольно рискованным мероприятием, он отдал предпочтение небольшому плацдарму за рекой Варнов.
Именно сюда в ночь перед наступлением был переброшен главный козырь немцев – бронетанковый отряд полковника Винца. В него входили танки, самоходки и штурмовые орудия, общим числом пятьдесят две боевые единицы. Большего количества бронетехники для нужд новой Германии из числа своих боевых трофеев англичанам собрать не удалось. Наскоро отремонтированные и заправленные, натруженно урча своими моторами, построившись привычным ромбом, бронированные ландскнехты Черчилля начали новый
В тех городках и деревнях, где еще вчера вечером находились советские солдаты, стояли грузовые машины, мотоциклы и орудия, никого не было. Сотни мин и снарядов, выпущенных немцами по противнику, не нанесли ему никакого ущерба, безрезультатно перепахав вдоль и поперек совершенно пустые площади.
Обнаружив исчезновение противника в городке Ханзен, полковник Винц остановил свои танки. Все факты указывали на то, что русские каким-то образом узнали о готовящемся ударе и под прикрытием утреннего тумана отошли на восток. Если бы полковник лично сам мог принимать решения, то он бы не сдвинулся ни на шаг без проведения разведки местности, однако высокое командование имело совершенно противоположное мнение. Несмотря на все доводы и аргументы, приведенные Винцем во время доклада, ставка категорически требовала продолжения наступления.
Первое присутствие противника обнаружилось через полтора-два километра от предполагаемого места его расположения. Пока Винц препирался со штабом, пехотные цепи ушли вперед и неожиданно наткнулись на хорошо замаскированные пулеметные гнезда противника. Грамотно расположенные в условиях пересеченной местности, они легко остановили продвижение немецких солдат. Метким фланговым огнем русские пулеметчики уничтожали любого, кто пытался перебежками выйти на дистанцию броска гранаты. Темные каски храбрецов одна за другой утыкались в яркую зеленую траву, так и не добравшись до нужного рубежа.
Попытку своих солдат продвинуться вперед поддержало несколько бронемашин. Их пулеметные расчеты попытались огнем своих крупнокалиберных пулеметов уничтожить огневые точки русских, но из этой затеи ничего не получилось. Едва только бронемашины вступили в бой, как со стороны противника заговорили противотанковые ружья. Их бронебойные пули для нынешних танков вермахта были подобны укусу комара, но вот для бронемашин они представляли смертельную угрозу.
Уже после второго-третьего выстрела детища немецкой танковой промышленности либо вспыхивали яркими факелами, либо останавливались – и экипаж обреченной машины становился жертвой русского снайпера. Надежно укрывшись среди кустов и деревьев, хрупкая девушка уверенно сократила число спасшихся танкистов, а также офицеров, время от времени пытавшихся поднять в атаку своих солдат.
Так, уткнувшись носом в землю и яростно огрызаясь одиночными выстрелами и очередями, немцы ждали прихода танков полковника Винца. Их появление на месте боя должно было самым кардинальным образом изменить ход сражения в пользу немцев. Противостоять мощным калибрам танков русские пулеметчики, естественно, были не в силах, но у них имелся еще один тайный козырь. Бронированные громады немцев только приближались к уныло лежавшим на земле цепям пехоты, когда под правой гусеницей идущего головным танка что-то гулко рвануло. Тугое пламя рыжего огня как гнилую нитку порвало в клочья танковые траки, и машина встала, развернувшись боком. Больше потерь и разрушений «тигр» от взрыва не понес, но был полностью вычеркнут из сражения. Когда танкисты попытались повернуть башню и открыть огонь по русскому заслону, в недрах танка что-то предательски хрустнуло, и башня встала. Могучий ствол «тигра» безвольно застыл, не имея возможности вести огонь в нужном направлении. Сразу вслед за «тигром» на мине подорвалась самоходка, пытавшаяся обойти поврежденный танк. Ей повезло гораздо меньше в отличие от своего бронированного собрата. Из поврежденной взрывом кормы «Штурмгешюц» вперемешку с языками пламени повалил темный удушающий дым. Спасая свои жизни, экипаж попытался покинуть машину, но это ему не удалось. Едва только башенные люки самоходки распахнулись, как по ним ударили из пулеметов. Один из танкистов успел выскочить из объятой огнем башни и уже намеревался спрыгнуть на землю, но тугая свинцовая очередь смела его с брони. Такая же судьба постигла и высунувшегося из люка второго танкиста. Получив пулю в грудь, он безвольной куклой повис на башне, перекрыв единственный путь спасения остальным членам экипажа.
Обнаружив наличие перед собой минного поля и потеряв на нем еще два бронетранспортера, немцы были вынуждены остановиться и, ожидая подхода саперов, стали обстреливать русский заслон с дальней дистанции. Гневно водя из стороны в сторону своими могучими стволами, танкисты пытались заставить замолчать зловредные пулеметы противника, но это у них плохо получалось. Хорошо замаскированные расчеты были плохо видны в смотровые щели танков, а вести наблюдение, высунувшись из люка, никто из немцев не рискнул. Взятие первой линии русской обороны откладывалось.
Выбирая направление удара своего танкового кулака, Винц сумел попасть на стык советских частей, прикрывавших направление Людвигслуста. Танки полковника вышли на самый край обороны стрелкового полка под командованием подполковника Петрова.
Об этом в штабе полка стало известно от начальника связи капитана Клещева, что вихрем ворвался в небольшую комнату фольварка, временно приютившую КП Петрова.
– Георгий Владимирович, танки! Немецкие танки непрерывно атакуют батальон капитана Симочкина! – доложил Клещев начальству с плохо скрываемой растерянностью и боязнью.
– Ах ты, черт! Ведь там у нас ни одной противотанковой батареи, а одними только зажигалками немцев можем и не удержать! И перебросить пушки от Батеева не успеем, прорвав оборону батальона, немцы через полчаса будут здесь! – чертыхнулся от злости начштаба и, стукнув по столу рукой, вопросительно посмотрел на комполка.
– Прекратите хоронить батальон раньше времени! У него очень выгодное положение для обороны, я сам лично проверял, он должен выдержать! – решительно одернул начштаба Петров и, повернув черный ежик коротко остриженной головы в сторону Клещева, вперил в него гневный взгляд.
– Что это за вид?! Вы командир Красной Армии или кто?! Приведите себя в порядок и доложите так, как положено, докладывать советскому офицеру, а не курсистке! – из узких глаз комполка в сторону Клещева било столько энергии, что у бедного капитана руки сами устремились к расстегнутому воротничку. В мгновения ока он одернул гимнастерку, поправил ремень и, вытянувшись во весь фронт, стал неторопливо докладывать командиру:
– Товарищ подполковник, комбат-три доложил, что в 5:23 в квадрате семнадцать был атакован большим числом немецких танков при поддержке пехоты. Предположительно не менее двух батальонов.
– Каким именно числом и какими видами танков он атакован?
– Симочкин не указал число и вид танков противника. Только сказал большим числом танков, товарищ подполковник.
– Это все? – недовольно уточнил комполка.
– Так точно, товарищ подполковник. Как только Симочкин сообщил о танках, я поспешил доложить об этом вам… – начал оправдываться Клещев, но Петров оборвал его властным взмахом руки.
– В вашем докладе, капитан, мне нужна ясность и точность, а не его быстрота, которая полезна лишь при ловле блох и при поносе. Соедините меня с комбатом-три, – приказал Петров, и Клещев бросился к радистам. Из-за внезапной передислокации полка не со всеми его соединениями имелась проводная связь, и большей частью она осуществлялась по радио.