Начало немыслимого
Шрифт:
Что касается оценок состояния войск группы армий «Висла», а также соединений, дислоцированных в Дании, Голландии и Норвегии, то их боеготовность по нашим оценкам находится чуть ниже среднего. Эти вой ска не участвовали в боевых действиях зимой и весной этого года и поэтому имеют относительно полные кадровые составы. Англичанам они сдались, не произведя ни одного выстрела, значит, боевых и санитарных потерь у них не было. Кроме того, солдаты этих группировок не подвергались разгромам наших войск и, следовательно, не испытывают чувство страха, в отличие от других немецких войск.
– Значит, войскам товарища Рокоссовского будет противостоять серьезный противник, не только по численности, но и подготовке, – констатировал Сталин, разглядывая разложенную на столе карту.
– Совершенно верно, товарищ
– Наши потери считают и радуются им! Союзнички! – возмущенно воскликнул Жуков, порождая гул недовольства среди остальных военачальников.
– Спокойно, товарищ Жуков. Злость вам еще пригодится в бою, – одернул маршала Верховный. – Продолжайте, пожалуйста, товарищ Антонов.
– Оценивая возможную результативность английского плана, Генштаб видит у него очень серьезный недостаток. Разрабатывая свою наступательную операцию, англичане полностью повторили ошибку немцев, постоянно считавших, что мы долго восполняем понесенные в боевых действиях потери и некоторый срок не способны к активным действиям. Подобный шаблон мышления основательно подводил немецкий Генштаб во время наших наступлений летом 1944-го и зимой 1945 года. Все это вкупе с отсутствием у противника фактора внезапности позволяет Генеральному штабу оценить шансы операции «Немыслимое» на успех как весьма низкие, – подытожил свое выступление Антонов.
– Значит, вы тоже придерживаетесь мнения, что наши войска смогут отразить нападение противника? – уточнил генералиссимус.
– Так, точно, товарищ Сталин. Предупрежден, значит вооружен.
– У меня тоже сложилось такое мнение, товарищ Антонов. Тем более что они ничего нового, по своей сути, не изобрели. Примитивный плагиат немецких наступательных планов образца сорок первого года. Напал, ошеломил, взял в клещи и уничтожил. Все это мы уже проходили, и повторять эту горькую азбуку не будем.
Сталин отошел от карты и стал медленно прохаживаться вдоль стены, украшенной портретами Суворова и Кутузова. Все ожидали, что он продолжит обсуждение военных планов, но Верховный заговорил совсем об ином.
– В истории мировых войн есть война под названием Вторая Балканская, случившаяся в начале этого века. Тогда, едва заключив мир с Турцией, бывшие союзники по антитурецкой коалиции – Румыния, Сербия и Греция – объявили войну Болгарии, получившей, по их мнению, слишком много территориальных приобретений. Нынешнее наше положение в какой-то мере можно сравнить с этой войной. Нам еще до конца не ясны мотивы, которые двигают Черчиллем, но то, что он предал и растоптал идеалы нашего боевого союзничества с Западом, это неоспоримый факт, существование которого приходится признать.
– А нельзя ли избежать этого кровопролития, товарищ Сталин? Например, по дипломатическим каналам намекнуть англичанам, что нам известны их планы, и тем самым удержать их от непоправимого шага… – неожиданно предложил Рокоссовский, чем вызвал горькую улыбку на лице генералиссимуса.
– Намекнуть, конечно, можно, товарищ Рокоссовский, и даже нужно. Нам очень дороги жизни наших солдат, тем более когда мир уже наступил и нужно как можно скорее восстанавливать то, что разрушил Гитлер и его сателлиты. Однако боюсь, что дело зашло слишком далеко. Черчилль хитрый и опытный политик и, по данным разведки, сумел втянуть в свои преступные планы не только представителей британского капитала, но и тех, кто находится по ту сторону океана. Образовалась опасная смычка власти и денег, представители которой, к огромному сожалению, понимают только один язык – язык силы. Только хороший удар сможет отрезвить их затуманенное наживой сознание и заставит отказаться от своих преступных намерений, – произнес Сталин, коснулся своей трубкой погона Рокоссовского и, тягостно вздохнув, направился к креслу председательствующего.
Сидевшие за столом полководцы отчетливо видели, как прогибались его плечи под тяжестью нового, ужасного груза, незримо легшего на плечи пожилого человека, одетого в маршальский мундир. Но когда он повернулся к ним лицом, перед ними вновь был опытный и уверенный в своих силах вождь, под чьим мудрым руководством была одержана победа над заклятым врагом.
– Очень надеюсь на то, что все военные действия будут сведены к небольшому военному конфликту на линии, разделяющей наши и союзные войска – с нажимом произнес Сталин, настраивая своих полководцев на деловой лад после минорных рассуждений. – Каким бы прекрасным дипломатом и оратором ни был бы Черчилль, он вряд ли сможет убедить англичан в необходимости большой войны с нами. Небольшой военный конфликт он еще как-то сможет объяснить простому народу, но вот обосновать начало новой полномасштабной войны у него вряд ли получится, если только не представить нас в роли агрессоров. Поэтому нашим войскам разрешается отвечать ударом на удар, сбивать любые самолеты, атакующие расположение наших войск, но продвижение в глубину территорий Германии запрещено. Постарайтесь как можно лучше довести это до сознания своих солдат и командиров. Я прекрасно понимаю то негодование и ярость, которую будут испытывать наши солдаты от этого подлого и коварного нападения, но они должны держать себя в руках и не поддаваться на всякого рода провокации, – Сталин строго посмотрел на военных, и те разом подобрались.
– Сейчас нам не нужно прорывать оборону и совершать стремительные рейды по тылам противника с целью его окружения. Наша нынешняя задача нанести по немецко-фашистскому охвостью мощный сокрушительный удар. Разгромить во встречном бою их в пух и прах, перемолоть их оставшуюся живую силу так, чтобы раз и навсегда отбить охоту воевать с нами. Чтобы у немецких солдат и офицеров пропало всяческое желание быть пушечным мясом, с какой бы силой их не соблазняли идеей реванша. От того, как ваши армии выполнят боевую задачу, зависит сохранение мира, который достался нам с таким трудом, товарищи. Страна очень надеется на вас, на ваших солдат и в первую очередь на вас, Константин Константинович. Вам принимать главный удар врага, и вы должны сделать все возможное и невозможное, чтобы не только отразить его, но и не позволить англичанам получить выгоду от этой провокации.
Едва Сталин закончил говорить, как с места встал генерал Антонов:
– Товарищи командующие фронтами. До начала наступления врага осталось несколько дней, и за этот период необходимо успеть привести войска в состояние полной боевой готовности. Для этого вам следует немедленно отбыть в свои штабы фронта. Генеральный штаб уже подготовил все необходимые приказы и директивы по проведению операции «Заслон», которые будут вручены вам на аэродроме. Исходя из того, что наша разведка, возможно, вскрыла не все замыслы врага и могут быть провокации на других участках фронтов, генштаб решил усилить их командными кадрами. С этой целью на участок югославского фронта направляется генерал армии Баграмян в ранге полномочного военного советника. Согласие на это назначение от югославских товарищей уже получено.
Прощаясь с отъезжающими военачальниками, Сталин находил для каждого теплое и емкое напутствие, стоя у двери и пожимая маршалам руки. Каждый из них заверял Верховного, что любой ценой выполнит полученный приказ Ставки, и в ответ слышал его негромкую просьбу беречь людей.
Вскоре кабинет опустел, и в нем остались только Сталин и Антонов. Генералиссимус заранее попросил его задержаться после окончания совещания.
Держа в руке так и не зажженную трубку, он подошел к картам Германии и в который раз окинул их взглядом.