Начало нового мира
Шрифт:
**Нехан Шоджа но Дзюцу , «Техника храма Нирвана». Именно эту технику применил Кабуто во время нападения Песка и Звука на Лист в каноне. Пойманным жертвам начинается казаться, что с неба падают белые перья, от чего попавшиеся в иллюзию люди впадают в состояния спокойного сна.
***Маген: Кокони Аразу но Дзюцу , «Демоническая иллюзия: Техника ложного окружения». Пользователь для дезориентации противника изменяет вид объекта. Таким образом, любой, кто попадёт в радиус действия техники или посмотрит на объект, будет видеть искажённую реальность.
Часть 2. Глава 6. Без памяти...
Он открыл глаза.
Ещё был виден стол с огарками свечей и свитками, разнообразные инструменты, колбы, банки, реторты, источающие запах лака, специфических трав и формалина. Всё это подсказало, что он находится в чьей-то лаборатории. На периферии сознания мелькнуло бледное лицо с жёлтыми, как у змеи, глазами и пропало в тёмной дымке.
«Может быть, я подопытный?» — пришла мысль.
Он чувствовал себя странно, как будто чего-то не хватало. От пола, на котором он лежал голым, ощущалась приятная сырая прохлада, а в самом помещении было весьма тепло. Краем глаза он заметил какую-то крупную фигуру рядом с собой. Осторожно повернул голову. На корточках, сложив руки на коленях, сидела старуха в чёрном балахоне. Казалось, что женщина, чьё лицо было испещрено глубокими морщинами, умиротворённо спала или глубоко задумалась. Но через минуту он понял, что та не дышит. Мертва. Поэтому от неё тоже не чувствовалось никакой опасности и он не заметил её сразу, когда очнулся. Почему-то эта старуха тоже казалась знакомой, только как будто раньше он видел её более молодой, без этих пигментных пятен на лбу и щеке, отвисших век и седых волос. Близость мёртвого тела совсем не пугала и не волновала. Наоборот, как-то успокаивала. Он внимательно разглядывал спокойное старческое лицо, пытаясь вспомнить, но в голове по-прежнему была только вязкая чернота.
Наконец, осознав бесполезность своего занятия, он напряг мышцы, ощущая, что свободен, и попробовал сесть. Получилось это легко, но странная слабость в теле присутствовала. По крайней мере, он убедился, что всё-таки мужчина и не зря думал о себе в мужском роде. Всё на месте. Паховые волоски были тёмно-красного цвета, из чего он сделал вывод, что такая масть у него и на голове. Там волосы на ощупь оказались мягкими, не слишком короткие, и похоже, что слегка вились. Кожа на лице была гладкой.
— Значит, я не очень старый, — сказал вслух он, прислушиваясь к звукам своего голоса.
Зеркал в лаборатории, насколько он мог судить, не было. Зато возле мёртвой старухи стопкой лежала чистая и свежая мужская одежда, поднос с едой и маленький свиток, на котором была красная эмблема с изображением скорпиона в равностороннем ромбе. Это было знакомым. В таких свитках писали послания. Скорее всего, ему. Он покосился на старуху и прикоснулся к её руке. Кожа была ещё совсем тёплой. Теплее окружающего воздуха. Значит, умерла совсем недавно. В голове всплыло что-то про запретные техники. Старуха что-то делала с ним?
Живот заурчал, запах еды, который достиг обоняния, дразнил рецепторы, возбуждая аппетит. Поэтому в порядке очереди выстроились: еда, одежда, свиток.
Вкус запечённого и еле тёплого мяса неожиданно «взорвался» во рту насыщенными и потрясающими ощущениями. От странного удовольствия, получаемого от пищи, он застонал.
— Как вкусно! — на глаза отчего-то наворачивались слёзы.
Он съел до крошки всё, что ему оставили. Одежда подошла и приятно пахла. Знакомым и чем-то домашним. От особого
Глубоко вдохнув, он взял свиток, с интересом его покрутил и даже понюхал. Бумага тоже интересно пахла и была такой… живой. На стыке обнаружилась фуин защиты. Послание должно было открыться только при вливании чакры, причём определённого человека, или сгореть от срабатывания печати. Он посмотрел на мёртвую старуху, при смене ракурса показалось, что та немного ехидно улыбается. Почему-то появилась уверенность, что послание от неё. После принятия пищи слабости в теле стало меньше, и он рискнул направить чакру к большому пальцу. Это получилось очень легко, видимо, контроль у него был очень высок, а затем коснулся фуин. Печать засветилась, принимая чакру, и распалась. Он сделал вывод, что послание предназначалось ему.
Все полметра свитка были заполнены убористым почерком. Он сел на потёртый табурет, разложил послание на столе, прижимая край деревянной болванкой, зажёг свечу, чтобы было больше света, и принялся читать.
«Если ты читаешь моё письмо, значит, у меня всё получилось и я уже мертва», — гласило вступление. Он покосился на труп старухи и подумал, что мысль о какой-то запретной технике приходила к нему не зря.
«С момента твоей смерти прошло два года и пять месяцев. Ты погиб в год Быка восемнадцатого числа третьего месяца, а сегодня пятнадцатый день восьмого месяца, год Кота седьмого цикла Эпохи Скрытых деревень. Прошло много времени, но то, что тебя после смерти практически сразу запечатали в свиток и после этого вскрывали всего один раз, давало мне надежду на твоё воскрешение. Впрочем, я не знаю, как такое долгое пребывание в Чистом Мире отразится на тебе, возможно, что ты утратишь часть памяти. Я бы даже хотела, чтобы ты забыл некоторые неприятные моменты из своего прошлого и начал жизнь с чистого горизонта. Поэтому я решила рассказать тебе свою и твою историю и те события, которые мне кажутся важными. Прости старуху, если вспомню не всё или что-то утаю от тебя потому, что мне покажется это неважным или слишком болезненным.
Тебя зовут Сасори. Ты родился в деревне Скрытого Песка тридцать один год назад, в самый разгар второй мировой войны шиноби, во второй сякоо одиннадцатого месяца, то есть восьмого числа. Твоими родителями были Сунаго — старшая дочь Третьего Кадзекаге. И мой сын — Рэймэй. Меня же зовут Чиё, и я твоя бабушка».
— Сасори, — вслух произнёс он, пробуя это имя, которое, если верить письму, принадлежало ему. — Сасори… Означает «скорпион». Мне нравится, — и вернулся к чтению.
«Твои родители были хорошими и сильными шиноби, но шла война, и однажды они не вернулись с миссии. Тебе было пять лет, когда ты стал сиротой. Твоим воспитанием и обучением занималась я. Ты делал успехи, у тебя настоящий дар в создании боевых марионеток, уже к четырнадцати годам ты возвеличил клан Акасуна, восстановив славу подразделения марионеток, а также придумал и улучшил несколько кукол.
У тебя был друг, которого звали Комуши, в начале третьей мировой войны во время патрулирования он лишился руки. Ты сделал ему кукольный протез, но, к сожалению, яд, который отравлял оружие в протезе, добрался и до тела Комуши, отравив его самого. Мне кажется, что его смерть что-то изменила в тебе. Я виню себя в том, что произошло. Возможно, если бы я лучше проконтролировала процесс протезирования или чуть раньше помогла парню, всё могло быть по-другому. Из тела своего друга ты сделал свою первую человеческую марионетку...» — Сасори оторвался от текста и снова оглянулся.