Начало пути. Ступень 1. Обретение магии

Киселев Юрий Львович

Утро прошло так же, как и все предыдущие на протяжении последних двух недель. Традиционное купание освежило, прогнав остатки сна, короткий яростный десятиминутный заплыв против течения разогрел мышцы, к окончанию купания слегка гудящие от нагрузки, и Андрей снова занял место на пригорке, сев на излюбленное место и повернувшись лицом на восток, скрестив ноги и положив на них руки ладонями вверх. Ритуал встречи солнца, как и ритуал его проводов не изменился ни на йоту за две проведенные на этом холме недели. Вдали от цивилизации, один на один с дикой природой, Андрей медитировал, сливаясь с миром, не думая ни о прошлом, ни о будущем. Забыться в единении с природой - что может быть прекраснее? Холодные капли воды стекали по обнаженному телу, не успевая высохнуть в прохладном утреннем воздухе, собираясь в ложбинках на кубиках пресса, перевитых жгутами мышц предплечий, и в лужице на примятой траве под неподвижным телом.

Почему последние четыре года в конце лета Андрей сбегал от городской действительности

в дикие таежные дебри? Он сам не мог дать себе правдивого ответа, а, скорее всего, знал, но боялся признаться в ответе самому себе. Ещё четыре года назад казалось, что у него есть всё, о чем только может мечтать человек в наше время. Квартира, хорошая работа, хобби, семья, любимая жена и дети... Жена... Познакомились они в далекие студенческие годы, когда Андрей, отслужив положенные два года в армии, учился в институте. Он и до армии был не слабым парнем. Родители наградили его ростом под метр восемьдесят и неплохой фигурой, чему в немалой степени способствовало сначала серьёзное, на уровне КМС, увлечение спортивной гимнастикой, а затем дзюдо. После школы поступить в институт с первого раза не удалось - не хватило нескольких баллов на выбранную специальность. С детства мечтая о небе, он хотел конструировать самолёты, а идти куда попало, просто ради диплома, не хотелось. На призывном пункте спортивного паренька приметили, определив в воздушно-десантные войска. Жизнь в первый раз преподала Андрею суровый урок - Советский союз в те времена отстаивал идеи социализма с помощью сапог и автоматов своих солдат. Именовалось это, правда, гордым именем "интернациональная помощь". Возможно, это действительно так и было - не Андрею с его восемнадцатилетним жизненным опытом судить, однако к увольнению он уже успел повоевать, даже награды имелись. Железом на груди, вернувшись на гражданку, Андрей не светил - неудобно было, да и лучшей наградой для себя он считал то, что вернулся живым и здоровым. Насколько помогло ему в этом юношеское увлечение дзюдо - никто не говорил, а сам Андрей считал, что оно спасло ему жизнь. Опыт спортивных схваток на татами, чувство противника, привычка, а возможно, умение предсказать его действия - то, что обычно называют интуицией, проросло и укоренилось в нём за два года службы. Он привык доверять своей интуиции, иррациональному чувству опасности или тяжелого чужого взгляда, буравящего затылок...

Вернувшись на гражданку, отъевшись на маминых пирожках с вишнями и блинах со сметаной, отоспавшись, нагулявшись, в один из тихих летних вечеров он проходил мимо своего спортивного клуба. Распахнутые двери и выходящие с тренировки ребята всколыхнули юношеские воспоминания, и Андрей, пропустив очередную усталую, но оживлённо о чём-то болтающую группку мальчишек, тихо вошел в прохладный коридор. Постоял в самом начале, вдыхая знакомый запах пыли и пота, и медленно пошел в сторону борцовских залов, вспоминая каждый изгиб коридора... Дойдя до своего зала, снял ботинки и, оставшись в одних носках, тихо отворил дверь и зашел в зал. За два года здесь все сильно поменялось. Маты исчезли, оставив голый паркет. В пустом зале медленно, будто танцуя, перемещался пожилой мужчина в ослепительно-белом кимоно с черным поясом. Каратист - неприязненно подумал Андрей. Поклонник борьбы, он не любил новомодное руконогомашество, поднявшееся на пене боевиков с Брюсом Ли, а самих каратистов считал чем-то средним между клоунами и танцорами. Причем считал не без оснований - в армии он сталкивался с парнями, гордо называющими себя каратистами, некоторыми даже с черными поясами. Короткие спарринги с этими орлами все быстро расставляли по своим местам. Да, ребята очень красиво умели махать руками и ногами, и если бы Андрей оставался неподвижным, могли бы его сильно побить, может быть, даже покалечить. Вот только всё, на что их хватало - это красивые пируэты вдалеке. Стоило начаться настоящей схватке, и Андрей, уклоняясь и не давая этим черным поясам нанести по себе ни одного удара, резко сокращал дистанцию, после чего исполнял один из своих любимых бросков, одновременно переводя противника в удержание с болевым приемом. Ни один из встретившихся ему в армии каратистов не продержался против него и нескольких секунд, а вот их командир роты, капитан, угрюмый молчаливый седой белорус, КМС по вольной борьбе, периодически возил его в пыли, заставляя лихорадочно стучать ладонью по земле. Поражения были тем обиднее, что командир не был выше или сильнее Андрея. Его глаза, серо-стального цвета, казалось, равнодушно смотрели сквозь Андрея, безуспешно пытающегося провести хоть один из до этого безотказных приемов, руки и тело срывались в самое неожиданное время, чтобы проделать с Андреем то же, что планировал он сам. Казалось, капитан наперед знает всё, что будет делать его противник. Только почти через год, сведя поединок к ничьей, Андрей почувствовал законную гордость от слов командира: "Молодец, толк будет". А через пару месяцев вообще роли поменялись...

Уже потом, перед увольнением, пожилой капитан, опять пролетевший мимо майорских погон, сидя перед арыком на вросшем в землю бревне, напутствовал:

– Есть в тебе чуйка, Андрюха. Ты, главное, доверяй себе и слушай себя и свою чуйку - она тебе всю правду скажет и жизнь твою спасет. Враг, он ведь всегда

сначала взглядом тебя поймает, да подумает, как тебя убить. Услышь врага, пойми его - и останешься жить ты, а не он. Я же как сначала у тебя выигрывал - ты думаешь, что у меня опыта больше или техника лучше? Ты на голову выше меня по технике. Но не было в тебе чуйки, не слышал ты меня. А сам был как на ладони, я видел каждый твой шаг, каждый жест, который ты ещё не сделал, но непременно сделаешь через мгновение. Как я это видел - не спрашивай, не объясню, ибо сам не знаю. Чувствовал в горах иногда, как будто холодом в затылок повеяло? Если в камни сразу ушел - молодец, живой, может быть, останешься. Не поверил чуйке - значит, не жилец... Впрочем, что я говорю? Смерть же тебе не раз в затылок дышала, а выжил... Вот поэтому и стал ты побеждать меня... Так вот, совет хочу тебе дать. Вернешься на гражданку, пройдет месяц-другой, война забываться станет. Захочешь ты опять своим спортом заниматься. Не надо. Не ходи. Не выйдет у тебя ничего. И знаешь, почему? Смертью ты отмечен. Эти медальки на твоей груди - это так, побрякушки. Для других. Ты же запомни, что игрушки для тебя закончились. Тебя убивали, ты убивал. И в горячке схватки можешь забыть, что поединок спортивный. Не раз я замечал, что глаза твои, со мной когда борешься, пустыми становятся, безжалостными и страшными. В такие моменты ты можешь убить. А ты способен убивать голыми руками, Андрей. Когда-то можешь и не уследить. Не бери греха на душу, смерть уже в тебе, сынок, твоя задача теперь до конца жизни твоей - не выпустить её из себя...

– А если на меня нападут? Мало ли отморозков по ночам поживу ищут? Что ж мне, в угол забиться и трястись?

– А это уж ты сам для себя решай. Крови у тебя на руках немало, но за эту кровь с тебя взятки гладки, солдат - существо подневольное, за него командир и думает, и отвечает. Государство все смерти на себя взяло. Домой вернешься - за твоей спиной никого не будет. Убьешь, даже защищаясь - посадят. Законы у нас не для простых людей, а для уголовников написаны - защищаться сам не моги, должен милицию звать. В-общем, ты все понял, не маленький. Тысячи, десятки тысяч бойцов через эти горы прошли - большинство нормально живет. Вот и ты живи нормально. В бутылку не лезь, правды не ищи. И забрось ты свой спорт, не принесет он тебе добра...

Этот разговор всплыл в голове Андрея, стоящего в дверях и рассматривающего тренировавшегося спортсмена. Тот закончил тренировку, постоял несколько секунд неподвижно, затем, как бы встряхнувшись, расслабился, переведя взгляд на дверь, и, с улыбкой, сказал:

– Пришли заниматься, молодой человек? Не стесняйтесь, проходите!

Андрей смущенно ответил:

– Здесь же вроде раньше зал дзюдо был...

– А Вы что, молодой человек, дзюдо занимались? А каратэ попробовать не хотите?

– Да не, баловство это. Балет...

Мужчина сбросил улыбку, сразу посерьезнев.

– И откуда же такие знания у молодого человека?

– Да так, имеется опыт...

– Может, тогда поделитесь?

Андрей замялся, понимая, что сейчас мужчина предложит спарринг. В голове плотно сидели слова капитана: " Смерть в тебе сидит. А ты можешь убить голыми руками".

Неправильно истолковав колебания Андрея, мужчина усмехнулся, добавив:

– Слова ваши, молодой человек, весьма обидны для меня. Искусству каратэ-до я отдал половину своей жизни, чтобы вот так услышать от сосунка сравнение великого воинского искусства с балетом. Может, все же делом докажете правильность вашей позиции?

Андрей вдруг подумал - а что, собственно, он теряет? Перед ним не мальчик, а серьезный мужик, который явно отдает отчет в своих желаниях и поступках. Почему бы и не попробовать? Надо же рано или поздно узнать, насколько был прав его командир? Ещё несколько мгновений помолчав, Андрей произнес:

– Ну что ж, можно доказать делом. Контактный спарринг? Фуллконтакт? Не возражаете?

– Хорошо, переоденьтесь, возьмите в раздевалке защиту и накладки на руки, если нет одежды - можете остаться в ваших штанах, вижу, что любите армию... Хотите пойти служить?

– Нет, отслужил уже. Защита и накладки не нужны, будем работать так.

– Молодой человек, без защиты нельзя. Я, конечно, обычно контролирую удары, но всякое может быть. Несчастные случаи - вещь очень неприятная.

Улыбаясь, Андрей ответил с усмешкой:

– Какое же это боевое искусство, если в защите? И особенно - в накладках! Может, ещё и руки связать? Или вы боитесь?

Мужчина ответил не сразу, раздумывая. Потом, видно, приняв какое-то решение, сказал:

– Хорошо. Пусть будет по-вашему. Как вас зовут?

– Андрей.

– А меня Батя.

– Прозвище?

– Нет. Имя. Монгольское. Правильно - Бадма, но все зовут Батей. Я привык.

– Имя что-то означает?

– Да, Бадма - лотос. Возможно, произошло от предков, они все были воины...

Размышляя о непонятной связи цветка и имени с воинами, Андрей не спеша снял носки, ветровку и футболку, оставшись по пояс голым, в одних штанах - так, как привык в армии. Подойдя к Бате, поигрывая накачанными бицепсами, спокойно поклонился в традиционном "рэй^[5]", глядя прямо в глаза. Батя ответил на приветствие, оценив мощные предплечья, брюшной пресс, "бойцовские" трицепсы и прокачанную шею, и встал в стойку.