Начало пути

Старый Денис

Не хочу смотреть на творение рук своих, это тяжело, но необходимо. Допустить, чтобы кто-то выжил, я не могу. При этом мысленно молю Бога, чтобы никто не пришел и не вышел на звуки убийства. Схватка происходила в коридорчике, который не просматривался со стороны кухни. Сбежала и подавальщица, как только оглушили Косого. Так что можно надеяться, что свидетелей не будет. Ну а будет, рассмотреть меня было сложно, я все время старался быть со спины, да и маскировка должна сработать.

Мысли роятся в голове, но руки делают необходимое. Я не только забираю свое серебро, штуцера, не гнушаюсь и тем, что обкрадываю бандитов. Пять с лишним рублей серебром

и десять рублей ассигнациями не будут лишними, как и два пистолета.

Нагруженный, с накинутым капюшоном, я вышел из таверны, спокойно прошел с десяток метров, огляделся и шмыгнул в переулок, ускоряясь. Если будет погоня, то вот такое непредсказуемое поведение должно было вогнать в ступор преследователей. Дело в том, что я делал круг и снова возвращался почти что к тому же месту, откуда и уходил. Вот только теперь я буду без бороды, родимого пятна, без плаща и даже без штуцеров, которые я спрятал в заранее присмотренное место по дороге.

У таверны была суета, но там более сновали зеваки, не было видно ни военных, ни каких-либо чиновников. Одолженный у князя скакун был «припаркован» у лавки, я бы сказал «бутика» с названием «Ленты и иные женские прелести». Я даже сперва смутился словосочетанием «женские прелести», а воспаленное воображение нарисовало картину борделя, но после понял, что это магазин атрибутов женской одежды.

Выдохнув, я спокойно сел в седло и не особо умело направил своего коня прочь. Стараюсь учиться нормально править конем, но не зря же хорошего наездника начинают готовить еще до того, как мальчик начинает ходить. По крайней мере, такие байки ходят про казаков и многих степняков. Так что мне, двадцати трехлетнему, сложно будет когда-либо сравниться в искусстве наездника с истинными мастерами этого дела.

*…………*……….*

Петербург

12 декабря 1795 года

После произошедшего в трактире, пришлось затаиться. Петербуржских сплетников не так часто подпитывают новостями про громкие убийства. Нет, есть ночные разбои, но, как правило, такие сюжеты стараются скрыть, утверждая, что «в Петербурге все спокойно». Но тут четыре трупа и некий неуловимый мститель в черном плаще, который расправился с тремя закостенелыми преступниками и одним воришкой. При этом, бандитам, чтобы возвысить поступок «мстителя» приписывают такие громкие преступления, в которые здравый человек не поверит.

Но верили, люди падки до кровавых новостей, и я слышал два рассказа про некоего офицера, который захотел очистить Петербург от криминальной скверны. Людям нужны герои, а тут кто-то ножом «чистил город», что уже невообразимо, да еще четырех матерых преступников упокоил, на счету которых то ли сотни, то ли и вовсе тысячи загубленных душ.

Так что за лучшее я посчитал, что нужно спокойно пожить и дождаться, чтобы история чуть улеглась и была забыта после очередной выходки какого-нибудь гвардейца или представителя золотой молодежи.

Так что я учил Бориса Куракина и Сергея Уварова, уроки с которыми превращались даже для меня в интересные игры. Ребята впитывали все, что я им рассказывал, а мне нравилось видеть результаты своей работы и от того я старался каждый урок сделать интересным и предельно познавательным. Единственная сложность была в том, чтобы не дать мальцам такой материал, которого еще в обиходе науки нет. Было бы занятно рассказывать про строение атома, его расщеплении или что-то в таком духе.

Кстати, это очень серьезная

моральная дилемма. Можно нести науку в массы, но насколько я приближу появление той же самой ядерной бомбы? Будет ли готово человечество получить такое оружие и воздержаться от его применения? Очень сложный вопрос нравственного выбора, который для себя я решил. Все области физики, которые приблизили бы создание ядерного оружия, останутся без моего внимания. И пусть даже так наука может сильно скакнуть вперед, но, будем надеяться, что и философия пойдет в ногу с научным прогрессом. По крайней мере, от себя я обязательно напишу ряд статей про мораль и науку.

Кроме обучения недорослей, я занимался и непосредственной работой секретаря. Князь стал со многими людьми переписываться. Чуть ли не каждый день отправлялись письма то брату Николаю в Тверь, то к Александру в Надеждино. Братья, прознав, что твориться и как меняется статус, казалось, не самого яркого представителя рода Куракиных, решили своим долгом начать советовать, как поступать Алексею Борисовичу.

Появилась переписка и с Александром Андреевичем Безбородко. Тут все было строго и по делу. Алексею Борисовичу Куракину предписывалось донести до сведения Павла Петровича то одно, то иное. Салтыкова пока что наследник не принимал. Екатерина Алексеевна сдержано, но указала на то, что Салтыкова нужно бы вернуть на его неофициальную должность, однако, как я понимал, пока решила не обострять с Павлом Петровичем, а использовать Куракина.

Князь надулся важностью, словно стал канцлером империи. При этом, я получал благосклонность Куракина и вновь вырос с «Миши» до «Михаила Михайловича». Что не скажу, все принималось теперь на веру и все разрешалось. Особенно после того, как отстали кредиторы. Эти коллекторы конца XVIII века очень чутко ловили момент и отслеживали, кто из аристократов входит в фавор.

Так что, наконец-таки, мной была выкуплена одна таверна с гостиными номерами на окраине столицы, где и будем учить поваров. Эта затея обойдется не менее, чем в две тысячи рублей в год, за который, собственно, и необходимо подготовить профессионалов.

Если ранее я думал брать только крепостных и обучать их поварскому делу для будущей продажи людей задорого, то теперь кое-что изменилось и в школе под громким названием «Лучшая кулинарная школа поваров мастера Жан-Жака Мореля», будут обучаться и некоторые французы и немцы, уже имеющие понятие, что такое кулинарное искусство. Они будут учиться на бесплатной основе, но по договору обязаны отработать пять лет.

Я уже указывал на то, что революция во Франции создала поток переселенцев из этой страны и не только из республики. Были тут и немцы, например, из соседних с Францией немецких княжеств. Люди бежали подальше от войны, так было и так будет всегда. А Российская империя казалась колоссом, который мощный и он далеко. Тут же, об этом в Европе знали многие, с пиететом относятся к иностранцам.

Продавать обученных поваров-иноземцев, как крепостных не получится. Но это и не нужно. У меня уже готов план создания целой сети кафе, если получится, то и ресторанов. И там будут кормить по-новому, с выбором блюд, и эти яства, до селе не ведомые, должны прийтись по вкусу.

Я не мастер-кулинар, лишь человек, который готовил для себя и не признавал никогда фастфуд, заказную еду, или полуфабрикаты. И пусть на готовку часто уходило немало времени, я на кухне отдыхал. Да и некоторые блюда, которые в будущем станут тривиальной обыденностью, здесь и сейчас, должны показаться изысканными.