Начало пути

Старый Денис

— Что? — выкрикивая, Николай рванул к брату.

Ступеньки были скользкими и Николай Александрович поскользнулся. Двое гвардейцев, сопровождающие Платона Зубова, моментально спрыгнули с коней и побежали именно к Николаю, чтобы помочь ему подняться.

Еще один лейб-кирасир непонимающим взглядом смотрел на дом с другой стороны реки Мойки. Он вроде бы слышал звук выстрела, несмотря на то, что рядом проезжала карета, колеса которой сильно стучали по очищенной от снега мостовой.

— Не меня, Платона! — закричал, поднявший голову Николай, направляя кирасир к брату.

Николай

Зубов ударился головой о ступеньку и сейчас рассечение на его лбу начинало кровоточить. Но он не обращал внимание на это.

Платон стоял и слезы лились по его щекам. Он молчал, понимал, что в него выстрелили, вдруг пришло осознание, что это все. Даже физическая боль ушла на второй план, уступая жалости к себе. Вдруг, глаза, еще минуту назад всемогущего фаворита, закатились и он рухнул на мостовую. Кирасиры не успели подхватить Платона Александровича, но быстро взяли обмякшего мужчину и понесли в дом.

— Ты! — Николай указал на одного из лейб-кирасир. — Быстро медикуса приведи! Тут в трех домах от моего живет один немец. Вот ему скажешь и быстро в Зимний, всех лейб-медиков вези!

Николай Александрович уже встал и смотрел то на брата, которого в бессознательном состоянии заводили в дом, то на четвертого кирасира.

— Что-то заметил? — поинтересовался Николай Зубов.

— Не уверен, ваше высокопревосходительство, но вон с того дома, с верхнего окна вероятно и был выстрел, — кирасир указал на дом, который располагался параллельно дому Николая Александровича и так же прямо у мостовой, у реки. — Еще там подымался дым, вероятно, от сожженного пороха.

— Быстро скачи к посту, бери солдат и окружайте дом! Всех солдат, что увидишь бери в подчинение и перекройте мосты с Мойки и Фонтанки! — дрожащим голосом отдавал приказы Николай Зубов.

Но и сам старший из братьев Зубовых понимал, что сложно будет прямо сейчас что-то быстро сделать. Наверняка убийца уже сбежал. Он сейчас отправит всех своих слуг на посты на выездах из столицы, чтобы пока никого не пропускали. Но тут все сложно. Гвардейцы, которые находились на постах, могут и не послушать, писать письма для всех постов очень долго. А еще дольше всевозможные согласования таких действий. Но Николай все равно посчитал, что лучше так, чем никак.

Через минуту Николай Александрович уже вбежал в дом, оставив шубу у парадной.

— Жив? — одновременно с открытием дверей выкрикнул старший из Зубовых.

— Дышит, но рана глубокая и кровью сильно истекает! — доложил лейб-кирасир.

— Так остановите кровь! — кричал Николай.

На самом деле один кирасир зажимал рану руками, одежду Платона уже успели разрезать и не снять, но отвернуть от раны. Пуля вошла в спину, чуть ниже лопатки, по позвоночнику. А другой кирасир уже разрезает на лоскуты тюль на ближайшем окне, чтобы этой тканью попробовать перевязать рану.

— Он будет жить? — замогильным голосом, с полными горя и печали глазами, спросил Николай Зубов.

— Не могу знать, ваше высокопревосходительство, — ответил кирасир, меняя расположение рук, через которые продолжала сочиться кровь.

— Что происхо?.. —

на лестнице со второго этажа показался Валериан Александрович.

Забыв о том, что вместо одной ноги у него деревяшка, Валериан сделал решительный шаг вперед, потерял равновесие и кубарем покатился с лестницы.

— Господи! За что? — заорал Николай Зубов, подняв голову к потолку.

*………………*………….*

Петербург. Зимний дворец

13 декабря 1795 года. 18.15 (Интерлюдия)

Самодержавная властительница вся Российской империи управляла в своей державой и меняла судьбы своих подданных. Она была той императрицей, которая, вопреки всему, оставалась государыней. Екатерина не имела прав на русский престол, но прочно сидела на нем.

Да, пришлось поработать в первые лет пятнадцать своего правления. Именно те успехи и способствовали упрочнению власти Екатерины Алексеевны, сплочению вокруг нее нужных людей, более чем обласканных поистине царскими дарами. Сколько же земли и людей было отдано фаворитам и другим мужчинам, которые проявляли себя! Куда тут отменять крепостное право, что тогда раздавать!?

То самое крепостное право, которое в ее правление не только не исчезло, а, напротив, обросло коростой. А ведь она хотела, воистину, хотела быть той, кто отменит крепость. Екатерина внутренне желала резко изменить жизнь русских крестьян, чтобы можно было не врать в письмах к Вольтеру, когда ей приходилось выдумывать про поедание крестьянином каждый день курицы.

Было два момента, когда императрица подводила общество к резким изменениям. Она собрала чуть ли не парламент, пригласила людей обсудить будущее России, а они оказались неспособными принимать судьбоносные решения и тем самым снимать ответственность с Екатерины Алексеевны. Это был первый момент, упущенный.

После государыня решила, что уже достаточно крепка и нету силы, что скинет ее с пьедестала русского абсолютизма. Вот когда она собиралась принимать решения, что были по силам лишь природному царю Петру Великому. Первым же, что собиралась сделать Екатерина, так выйти замуж за Григория Орлова. Такой демарш было не только направлен на поиск женского счастья, но и на проверку степени дозволенности.

Ничего не предвещало, что подобное станет сложным. Однако…

— Императрица может поступать, как ей угодно, но госпожа Орлова императрицей никогда не будет! — некогда громогласно заявил Никита Иванович Панин.

Это не был приступ безрассудной храбрости воспитателя Павла и одного из виднейших вельмож своего времени. Панин емко и дерзновенно сформулировал общее мнение многих людей, столпов самодержавия. И вот тогда Екатерина поняла, что ее власть безусловная только пока она не станет на горло элите, благосостояние которой держалось на пользовании земли.

После Панин был отстранен, но так мягко, что и подкопаться было сложно. А, ведь, по сути, Никита Иванович готовил восстановление справедливости, которую связывал с восхождением своего воспитанника Павла Петровича.