Начало
Шрифт:
Луч выхватил из темноты кухонный остров, стол за ним, плиту на восемь конфорок.
– Есть кто дома? – вновь позвал он и устыдился страха в собственном голосе.
На стеклянных дверцах буфета луч фонаря высветил темные потеки, будто оставшиеся после битвы кетчупа с майонезом. Роджер почувствовал закипающую злость. Он терпеть не мог беспорядка. И тут уже обратил внимание на перевернутые стулья и грязные следы – босых ног? – на сером граните кухонного острова.
А где домоправительница миссис Гилд? Где Джоан? Роджер подошел к потекам,
Роджер увидел отражение какого-то движения в стекле и прошелся лучом по кухне. Лестница черного хода была пуста, просто он задел плечом дверцу буфета. Изо всех сил пытаясь удержать воображение под контролем, Роджер взбежал на второй этаж, осветил фонарем каждую комнату:
– Кин? Одри?
В кабинете Джоан он нашел ее записки, касающиеся случившегося с рейсом «Реджис эйрлайнс». Два последних предложения были бессвязны. А самое последнее слово она написала более чем странно – «челоооооо».
В спальне простыни валялись на полу. Роджер зашел в ванную и обнаружил, что в унитазе плавает рвота, и не первый день. С пола он поднял полотенце, на котором краснели пятна крови, словно в него отхаркивался больной туберкулезом.
Роджер сбежал вниз по парадной лестнице, на кухне сдернул со стены телефонную трубку, набрал 911. После первого гудка записанный на пленку голос предложил ему оставаться на линии. Он повесил трубку, вновь набрал номер. И опять после первого гудка тот же голос начал произносить ту же фразу.
Роджер бросил телефон, потому что в подвале что-то грохнуло. Он открыл дверь, хотел спросить, кто там, в темноте… но что-то его остановило. Роджер прислушался… и услышал.
Шарканье. Кто-то поднимался по лестнице, и не один человек. Они уже были на полпути, чтобы развернуться на девяносто градусов и направиться к нему.
– Джоан? – крикнул Роджер. – Кин? Одри?
Он уже пятился. Через кухню к прихожей. И думал только о том, как выбраться из дому.
Роджер выбежал на подъездную дорожку и помчался к улице. Крича водителю, который не понимал английского, он открыл заднюю дверцу, прыгнул на сиденье:
– Заблокируйте двери! Заблокируйте двери!
Водитель повернул голову:
– Да. Восемь долларов и тридцать центов.
– Заблокируйте чертовы двери!
Роджер посмотрел на подъездную дорожку. Трое незнакомцев, двое мужчин и одна женщина, вышли из прихожей и через лужайку направлялись к улице.
– Поехали! Поехали! Поехали!
Водитель постучал по счетчику:
– Ты платишь! Я еду!
Теперь их стало четверо. Роджер смотрел, как мужчина в разорванной рубашке, показавшийся ему знакомым, оттолкнул остальных, чтобы добраться до такси первым. Это был Франко, их садовник. Он уставился через окно на Роджера, зрачки его глаз были белые, а ободки кроваво-красные, словно там полыхали алые короны. Франко открыл рот,
Роджер вытаращился в окно.
«Что же это я только что видел?» – мелькнула мысль.
Все повторилось. И вот тут до Роджера дошло, на уровне горошины под многими матрасами страха: Франко – или тварь, принявшая обличье Франко, – не знал, забыл или неправильно оценил свойства стекла. Он определенно не понимал, как прозрачное может быть твердым.
– Уезжайте! – завопил Роджер. – Уезжайте!
Двое уже стояли перед капотом. Мужчина и женщина. Фары освещали их туловища. А всего их собралось уже семь или восемь, и другие спешили из соседних домов.
Водитель что-то закричал на своем языке, нажал на клаксон.
– Уезжайте! – крикнул Роджер.
Вместо этого водитель нагнулся, чтобы достать что-то с пола. Как выяснилось, пластиковую косметичку, в какой возят туалетные принадлежности. Водитель расстегнул молнию, вытряхнул несколько сладких батончиков и достал маленький серебристый револьвер.
Он помахал оружием, крича от страха.
Язык Франко продолжал исследовать стекло. Только это был вовсе не язык.
Водитель открыл дверцу.
– Нет! – крикнул Роджер через стеклянную перегородку, но водитель уже вылез из кабины.
Положив ствол на дверцу, он открыл огонь по парочке, что стояла перед автомобилем, вновь и вновь нажимая на спусковой крючок. Мужчина и женщина покачивались от ударов мелкокалиберных пуль, но не падали.
Наконец одна пуля угодила мужчине в голову, из затылка выплеснулись мозги, мужчина упал.
И тут кто-то схватил водителя сзади. Это был Чатфилд, сосед в сползающем с плеч синем халате.
– Нет! – крикнул Роджер, но опоздал.
Хал развернул водителя лицом к себе. Точно такая же хреновина вылезла у него изо рта и вонзилась в шею таксиста. Тот завопил.
Еще кто-то появился в свете фар. Нет, не еще кто-то, а тот самый мужчина, который получил пулю в голову. Из раны текло что-то белое, он опирался на капот, но шел к водителю.
Роджер хотел бы убежать, но попал в западню. Справа, за Франко-садовником, он увидел мужчину в коричневых шортах и рубашке посыльного «Ю-пи-эс», который вышел из гаража соседнего дома, неся на плече штыковую лопату. Совсем как бэттер, направляющийся к «дому».
Раненный в голову мужчина обогнул открытую водительскую дверцу, забрался на переднее сиденье, через пластмассовую перегородку уставился на Роджера. Из раны по щеке и челюсти стекала белая жижа.
Роджер повернулся вовремя, чтобы увидеть, как парень из «Ю-пи-эс» взмахнул лопатой. Она со звоном отскочила от заднего окна, оставив длинную царапину на армированном стекле.
Роджер услышал поскребывание со стороны перегородки. «Язык» раненого пытался пролезть в прорезь, через которую передавали плату за проезд.