Начало

Круз Андрей

Она кивнула.

— А ночью пойдём покараулим вместе, — закончил я свою речь. — Начну тебя учить понемногу всяким полезным вещам. Всё! Бегом марш переодеваться!

Вот так. К делу её, причём такому, где ответственность за других. В караул, в ночь. Чем бы солдат ни занимался, лишь бы за… задолбался, в общем. Истина старая и верная на сто процентов. Ей бы ещё оружие персонааьное, но кроме мелкашек, ничего не оставалось. Ладно, потом что-то придумаем, а пока с сестрой будут «Вепрь» друг другу передавать.

Ксения действительно почти забежала в дом переодеваться,

но я, по правде говоря, не заблуждался насчёт того, насколько удалось исправить положение. Приступ бодрости временный, если девушку не занять чем-то действительно серьёзным, она снова впадёт в депрессию. Пусть лучше устает физически, до изнеможения, чем много думает. Ей есть о чём думать, и я совсем не уверен, смог бы я сам вынести подобный груз вины. А если, не дай бог, она узнает, что Владимир Сергеевич, её отец, погиб вскоре после их идиотской выходки, вынужденный застрелиться, чтобы сохранить человеческий облик… Сложно даже представить, что случится после этого. Но как я уже сказал, это не моя проблема после приезда в «Шешнашку». Моя хата с краю в чужих личных делах, как бы я тут ни выступал.

А вот то, что она меня учёным прозвала… С этим сложнее. Не чувствую я себя уже таковым, после того, что случилось. День всего прошёл. А уже не чувствую. И чувствовать больше не хочется.

Вернулся Лёха. Ещё от калитки крикнул:

— Никаких проблем с домом. Я его уже открыл, перочинным ножом.

— На чердак поднимался? — спросил я.

— Обязательно. Четыре окошка, во все стороны, стулья можно прихватить снизу. Ещё ведро поставить вместо ночной вазы, чтобы фишка в сортир не бегала, и можно караулить. Смены-то у нас длинные будут.

— Тогда я как раз первую смену и возьму, пока дамы парятся, — поднялся со скамейки я. — Показывай, как там.

Мы вышли из калитки и зашли в другую, напротив, с которой предусмотрительный Лёха тоже успел снять замок. Что значит руки откуда надо растут. У меня с механикой отношения сложнее. Мы пересекли соседский двор по плиточной дорожке, подошли к забору, из которого Лёха выбил три доски, аккуратно положив их рядом, прошли через ещё один двор, пролезли в прорезанную в сетке рабица дыру и оказались в нужном дворе. Сзади подошли к дому, поднялись на крыльцо и вошли внутрь.

Узкая деревянная лестница вела наверх из маленькой кухни-веранды, откуда мы и прихватили два стула. Вход на чердак был через широкий люк, куда было забираться легко и просто. Чердак высокий, свет пробивался через четыре небольших окошка. Достаточно небольших, чтобы не привлекать к себе внимания. Наблюдать отсюда скрытно было легко. Я выглянул в окошки поочерёдно. Отлично! Просматривались даже дальние подступы к дому, подъездная дорога до самых ворот садового товарищества. Идеальный НП. Я поставил табурет прямо перед окном в скате крыши, уселся, положив карабин на колени. Лёха сел рядом.

— Серёг, поговорить надо. Тут вот какое дело… — Он замялся. — Со слов Дегтярёвой получается, что весь мир летит в тартарары, так?

— По её мнению, так.

— А по твоему мнению? — уточнил Лёха.

— По моему мнению, очень похоже на это, — не стал я скрывать. — Я думаю, что её сценарий развития событий выглядит очень правдоподобно.

— К чему это ведёт? В смысле, как будет всё устроено дальше? Ты уже думал об этом?

— Эк ты куда хватил! — удивился я. — Тут бы пока самим уцелеть…

— Вероятность уцелеть выше, если мы не будем метаться, а сразу начнём действовать с какой-то конкретной целью, которую надо для себя сформулировать. А ты всегда думаешь вперёд, так что колись, какие у тебя мысли?

Разумное заявление, грех отрицать. Действительно, я в уборную не хожу, предварительно не подумав. Так что Лёхина краткая речь, можно сказать, исполнена смысла.

— Я думаю, что часть людей уцелеет, разумеется, — начал рассуждать я. — Те, кто находится близко к укреплённым местам, оружию и другим ресурсам. Тем более что людей станет меньше, а оружия очень много. Они переживут и нашествие мертвецов, и ту анархию, которая идёт следом. Сначала возникнут некие крепости, общины, а потом из них будет налаживаться другая, новая система жизни. Государства исчезнут как таковые, всё вернётся к системе, когда в каждом очаге жизни будут свои законы. Нечто вроде общин или, если угодно, городов-полисов.

— Почему ты так думаешь? — удивился Лёха. — Государство на наших просторах вроде как давно сидит.

А чего тут думать? И так всё понятно. Но можно и объяснить свою точку зрения. Я ответил:

— Потому что редкое население на огромных пространствах, которые можно пересечь, лишь подвергаясь смертельному риску, может существовать только таким образом. Города-государства, между ними движутся вооружённые караваны. Безоружный и не в силах тяжких просто не проедет, значит, постоянная связь не существует. И именно поэтому особенно жизнеспособными станут большие банды — как сила организованная, мобильная и агрессивная. А до их образования недолго осталось. Как первая зона разбежится и доберётся до оружия, так и привет новым махновцам. Приходи кума любоваться.

— А потом?

— Потом как всегда: беспредельщиков выбьют — естественный процесс, а кто поумнее, тот осядет своим княжеством на землю.

Лёха кивнул, сказал:

— Согласен. Уж без банд мы никак не обойдёмся. А мы, значит, едем в Горький-16. Что там есть?

— Там есть стены вокруг всего города, перед стенами проволока, очень много оружия, много укреплённых сооружений, — перечислил я. — Закрытый город, секретность во всём. Он даже на картах не обозначен.

— А представь, что нас туда с тобой не пустят? — задал вопрос взявшийся оппонировать Лёха. — Дегтярёв же предупреждал только о своей семье, нас не ждут. Или нам там не понравится.

К счастью, я об этом тоже уже задумывался. И некая идея на сей счёт у меня была. Теперь её можно и изложить, раз такая тема пошла.

— Тогда оставляем там семью, как обещано, а сами на машинах двинем дальше. Точнее, обратно. А если честно, то нам там особо делать и нечего, по-любому надо уезжать.