Начнём сначала
Шрифт:
Кроме того, ведь наверняка она могла бы что-то сделать, чтобы расстроить его планы.
Почувствовав, как к ней возвращается её былая уверенность, она осмелела и, повернувшись, посмотрела ему в лицо с лёгкой снисходительной улыбкой и голосом, теперь уже приятным и спокойным, осмелилась сказать:
— Я уверена, что существуют ревизионные организации, в которые можно подать на апелляцию, какой-то здравомыслящий орган, который контролирует корпоративные сделки и может хорошенько наказать таких, как ты, негодяев, пытающихся шантажировать добропорядочных людей.
— Уверен, что ты права. — У него хватило наглости улыбнуться, и её глупое сердце замерло.
Она
— Я это знаю. Однако я требую показать мне копию подписанного Мартином контракта, чтобы добраться до этого текста, написанного мелким шрифтом. А потом я пойду к… кому-нибудь и изложу своё дело.
— А почему бы не взглянуть на это как на частную договорённость между нами? — Он поднял руку, чтобы убрать с её лица упавшую на него прядь золотистых волос. Губы его были совсем рядом, слишком близко, и она заворожённо уставилась на них, не в состоянии отвести глаз, в то время как он пробормотал:
— Зачем выносить сор из избы?
— Мне нечего выносить, — запротестовала она, борясь с волнением и видя, как его густые чёрные ресницы опустились, прикрыв глаза, а кончики пальцев не спешили отпускать её шелковистые волосы.
— Нет, я думаю, что есть, — сказал он быстро. — Ты похожа на маленький паровозик, стоящий на парах, но без машиниста. Неужели тебе не жарко? — Обе его руки лежали на воротнике её мягкого кожаного пальто.
Не обращая внимания, она стала обвинять:
— Ты что, хочешь сказать, что я ни на что не гожусь? — Она почувствовала, как он снимает с неё пальто, но его оскорбительное замечание настолько вывело её из себя, что она робко попыталась сопротивляться. Впрочем, ей было слишком жарко: ведь работало центральное отопление, горел камин и одета она была в толстый свитер…
— Вовсе нет. — Его голос звучал слишком ласково, чтобы ему можно было доверять. — Наоборот, я считаю тебя очень умной. Просто… невостребованной. С твоими способностями тебе бы следовало руководить вашей фирмой. Мартин сделал очень умно, уйдя в сторону, а Доминику просто не хватает ума. — Она слушала его, широко раскрыв глаза. — Значило ли это, что он в конце концов не собирается их разорять? Или ему нравилось говорить загадками? — Я не понимаю. — Он снял пиджак и набросил его на спинку стула. Она рассеянно следила за ним. — Бели ты нас разоришь, нечем будет руководить. — Она встретила испытующий взгляд его необыкновенных глаз, смутно отмечая, что он снимает галстук, который последовал за пиджаком. — И вообще это разговор из области теории, — хрипло заключила она и отвела глаза, потому что к этому времени он расстегнул верхние пуговицы рубашки и в открытом вороте стали видны его загорелая шея и дразнящие тёмные закрученные волоски, покрывающие его атлетическую грудь.
— Вовсе не обязательно, я на деле вовсе не заинтересован топить «Кингз Рэнсом». — Он сел в угол дивана и вытянул длинные ноги так, что они коснулись её колен. Её снова охватил жар и, впившись ногтями в ладони, она попыталась побороть унизительное желание протянуть руку и дотронуться до обнажённого треугольника на его груди, просунуть руки под тонкую ткань его рубашки, почувствовать его тело, его тепло, силу и упругость его мышц.
Её тело напряглось в отчаянной попытке вновь обрести контроль над собой, что ещё недавно всегда удавалось, и она резко дёрнулась, когда ласковыми прикосновениями тыльной стороны пальцев он провёл по её пылающей щеке.
— Расслабься. — Он придвинулся
От тёплого прикосновения его уверенных рук замер весь мир, а потом понёсся вперёд на волнах все сокрушающей чувственности. Голова Селины кружилась в этом водовороте, и ей приходилось прилагать большие усилия, чтобы понять, о чем он ей говорил.
— Сейчас дела у «Кингз Рэнсом» идут хорошо. Но ссуду все равно надо выплатить. — Его пальцы поползли вверх и задержались вблизи её груди, и желание, требовательное и сладостное, пронзило её, перехватив дыхание.
Она попыталась оттолкнуть его руку, во у неё не хватило сил, и он хрипло продолжал:
— Это можно сделать позже, при условии хорошего управления и знания конъюнктуры рынка, — с твоим умом и деловой хваткой тебе это удастся. Так вот при этом условии и если Доминик перестанет тянуть из компании деньги, а ты согласишься выйти за меня замуж, магазины ждёт прекрасное будущее.
Выйти за него замуж, — одно это уже заставляло её бороться с переполнявшим её желанием. Она покачала головой, облизала губы и недовольно сказала:
— Будь серьёзным! — И хотела уже встать с дивана, но он незаметно подвинулся ближе, и одно только ощущение его тела и запаха мускуса, исходившего от него, буквально парализовывало её волю.
Придав своему голосу резкий оттенок, она сказала:
— Как ты можешь думать, что я сделаю такую глупость? Мы почти не знаем друг, друга, друг другу не доверяем и уж, конечно, не любим друг друга!
Ах… Его лицо было совсем рядом. Она различала золотистые кончики его густых тёмных ресниц. И что-то в этих бездонных зелёных колдовских глазах притягивало её, без труда подчиняя его воле.
— Любовь — иллюзия, — не согласился он. — Кому она нужна? Люди оправдывают ею примитивную потребность в продолжении рода. Что же касается меня, то я тебя знаю очень хорошо. Благодаря Мартину я знаю тебя не хуже, чем других. Сначала мне понравилось то, что он мне о тебе рассказал, а когда я тебя увидел, то понял, что хочу тебя. Желание переспать с тобой поразило меня своей примитивной животной силой. Я уже говорил тебе, что решил наконец-то обзавестись семьёй. А если так, то, — он обезоруживающе улыбнулся в то время, как его рука трогала её бесстыдно пробудившуюся для ласки грудь, вызывая сладкие мучения, — зачем мне тратить время на поиски подходящей пары, лицемерно ухаживать за кем-то, когда женщина, которую я хочу, находится рядом.
Седина открыла рот, чтобы запротестовать, сказать ему, что она скорее умрёт, но он не дал ей договорить, прижавшись губами к её губам, а потом прошептал;
— Со временем мы научимся доверять друг другу. А из доверия родится уважение. Мне этого хватит. А тебе… — И вновь их губы встретились. Нехотя оторвавшись, он вглядывался в её глаза и, видя лёгкий, ещё не совсем потухший огонёк враждебности в золотистой глубине, зашептал:
— А тебе будет приятно сознавать, что ты спасла дядюшкино дело, его дом и репутацию, и ещё сделала то, что до тебя делали тысячи других — вышла замуж по расчёту. Ну, а нам достанется в награду наша сексуальная гармония. — Движением руки он накрыл её грудь, которая уже сама рвалась навстречу через стеснявшее её кружево, голос его прерывался, когда он спросил у неё: