Начнем заново
Шрифт:
– Нет, Кость, погожу пока. Я тут слышал – один попробовал, так вся хребтина у него панцирем покрылась, как у черепахи, а на носу рог вырос.
Если б сейчас мутанты опять были у берега, то гогот мужиков точно отогнал бы их на пару верст. Особенно порадовала реакция самого Кости: с выпученными глазами, побуревший от натуги, он долго выдавливал из себя съеденный харч. От хохота проснулся Юра.
– Как ты думаешь, они еще сюда сунутся? – спросил он.
– Нет, конечно, только люди могут с упрямством рваться туда, где им надавали по сусалам. Например, как
– Так что мы здесь сидим? – Он заметил как мы переглянулись с Ефимычем. – А… ну понятно, думаете, не стоит помогать антоновским, а как насчет добрососедских отношений? Вот ты, Степа, жаловался на нехватку в людях и сам же гадишь соседям.
– Понимаешь, Юра, – хмыкнул в бороду Ефимыч, – наши соседские отношения складывались не один год, и их нельзя назвать добросердечными, и эта маленькая пакость, возможно, избавит нас от вожаков Антоновки, которые при случае поступили точно так же, но мы все же пойдем, проведаем их… утром. А теперь спать, спать, ребята, кстати, Костя, ты дежуришь первую половину ночи, а Юра вторую.
– Прорвались и съели, – именно такую фразу произнес Юра, глядя на опрокинутые помосты и клочки одежды, оставшиеся от антоновской дружины.
– Похоже, лемминги и своих поедают, – сказал Ефимыч, оглядывая остатки костяных чешуек.
– Ладно, поехали потихоньку, может, кто и остался жив.
– А может, они совсем не в Антоновку подались, – произнес Юра.
– Да не надейся, они теперь по дороге и по запаху, как привязанные, пройдут. Поехали потихоньку, – повторил Ефимыч и махнул рукой пешему отряду.
– И вот мандец приходит дяде, – именно такую фразу повторяет Юра уже третий раз за десять минут, что мы наблюдаем из укрытия за бесчинством тварей. Он (т. е. Юра) сосредоточенно о чем-то размышляет. – Так там, справа от дуба, у них что, склад?
– Ну да, гляди, сколько этих тварей подрывают бревна сруба, глядишь, минут за двадцать доберутся до запасов.
– Так, а ты, Степ, сможешь добраться вон по той длинной ветке дуба до крыши и попасть внутрь склада?
– Ну, попробую, – с сомнением ответил я.
– Так, ты видел порошок в пластмассовой канистре, что я взял из запасов твоего отца?
– Да, а зачем?
– Вот была мысль отравить этих тварей, – порошок – очень сильный яд, почти не разлагающийся со временем. Надеюсь, у них нет иммунитета против яда…
И вот я пробираюсь к дубу, лемминги рядом, хорошо, что ветер дует от меня, и они плохо видят, за шум я не боюсь, они сами издают такие звуки в процессе добывания пищи! Да еще народ на крышах отстреливается, вот, кстати, несколько человек сидят на складе, если доберусь, помогут разобрать крышу. Нет, ты посмотри, с каким напором роют под срубом, так и стену склада могут повалить. Я уже был в двух шагах от дуба, когда чуть не наступил на сидящего в кустах лемминга. Сторожил он, что ли? Или так, отлить пошел – не знаю, но я еле увернулся от его клыков. Обдало смрадом падали, но я уже был на нижней ветке дуба и, что самое главное, с канистрой в руках.
Ну а дальше проще, я оказался на той ветке, которая склонилась над крышей склада. Местные мой план восприняли недоверчиво, но показали, где имеется люк для проветривания. Со мной решился спуститься Мишка Патлатый – еще один мой деловой знакомый. Мы быстро вскрывали мешки с зерном, бобовыми и крупой, раскидывая по полу; когда все дно большого склада было усеяно вскрытыми мешками, я открыл канистру, и, повязав кусок холста на лицо, начал осторожно посыпать все съестные припасы ядом.
– Давай быстрей, – кричал Мишка, стоя на лестнице под люком.
Двери и стена уже шатались, и я разбрасывал, как мог быстро. Ну вот и все, выбравшись на крышу, мы сбросили вниз лестницу, на всякий случай, и тут двери слетели и темная масса хлынула в широкий проем.
– Давайте перебираться на дерево, – предложил я и пояснил: – Нас
семь человек, как-нибудь пересидим часа два на дубе, пока твари не насытятся, а потом, глядишь, перемрут, да и наша дружина поможет.
Сидя на дереве, мы видели неистовство тварей, рвущихся до полного склада с провизией. В конечном итоге передняя стена, сложенная из довольно толстых бревен, рухнула, погребя под завалом часть монстров, и все равно новая волна тварей несмотря на потери захлестнула склад. Только к вечеру закончилась эта вакханалия, и несколько тысяч трупов мутантов сплошным слоем укрыли землю поселения.
Оставшиеся в живых животные вяло бродили по поселку, отгрызая у мертвых сородичей наиболее лакомые части тела, они были в растерянности, чувство голода впервые не гнало их вперед. Люди, сидящие на крышах, перекликались, беспокоясь о своих родственниках и друзьях. Дружина не давала о себе знать, и я решился спуститься вниз.
Животные не обращали на меня внимания, и я спокойно прошел до места нашего последнего наблюдательного пункта. Дружина отдыхала. Увидев мое удивленное лицо, Юра пояснил:
– А ничего делать не надо, они все к утру подохнут, ну а потом уходить надо всем немедля, через сутки здесь будет могильник. Антоновка – место более не обитаемое, по крайней мере на пару лет.
А Ефимыч, похлопывая меня по плечу, одобрительно приговаривал:
– Молодец, нет, вы оба с Юрой молодцы! Спасли столько людей… Да и боеприпас тоже.
Взяв старосту за локоток, я отвел его в сторону, пояснив негромко: «Поговорить надо».
Собравшись с духом, начал:
– Ефимыч, я понимаю, сейчас не время, но отдай за меня Настю…
Он хитро взглянул на меня:
– По-моему, как раз самое время, союзников, значит, ищешь. Ну, Степа, далеко пойдешь, если пуля не остановит, еще какие пожелания будут?
Он прямо читал мысли из моей башки, и я, набравшись наглости, выпалил:
– Дай троих своих ребят половчее, я после полуночи хочу в Совхоз выйти, на разведку. И еще, тебе антоновский народ нужен? Если нет, то убеди их идти к Совхозу, все равно им здесь не житье…
Ефимыч меня не прерывал, только глядел усмешливо и головой кивал, ждал, пока я выдохнусь от жадности, а потом произнес: