Начнем заново
Шрифт:
Глава 3
– Ладно, давай баиньки, а то сутки больно насыщенные событиями получились, – прервал я рассказчика, позевывая с подвывом.
Дед появился после полудня на следующий день, к этому времени я успел проверить вершу и петли на заячьей тропе. Опасаясь, что вместо косули попадется дед, я разрядил самострел. К его приходу на вертеле жарилась пара зайцев, а Митька, щурясь от дыма, изредка поворачивал вертел. С краю у очага держалась на подогреве душистая уха. Старый, окинув озабоченным взглядом нашу компанию, молча извлек из котомки полотно по металлу, бросил на нары Юрику:
– Так, печенкой чую, сюда перебираться придется на жительство. Уже двое совхозских к Азизу приезжали, о чем болтали, не знаю, но прямо сейчас собирайтесь. Седлай Ворона – и в поселок… Будем имущество перетаскивать, ты поможешь нам, Юра?
– О чем речь, Максим Андреевич, я теперь к сестре не спешу, а то опять на тракте в рабы подпишут, –
Как мы ни торопились, в поселок попали в полной темноте, да и хорошо, соседи меньше знают – крепче спят. Митька пошел проведать своих родственников, а мы втроем выкатили телегу, стоявшую в конюшне. Дед, попросив посветить, разгреб кучу лежалого сена и с кряхтеньем поднял деревянную крышку, закрывающую схрон… Присвистнув от удивления, я осмотрел отцовы заначки. Да-а… Бедный Ворон. Тут на четырех телегах не вывезти. Юрий, протиснувшись вслед за мной, с интересом разглядывал материальные залежи, весь товар был аккуратно уложен, оружие в трех ящиках было смазано и завернуто в промасленную бумагу. В дальнем углу схрона чернело отверстие вентиляционного короба. Во всем этом порядке чувствовалась рука отца. Я сразу предложил Юрию сменить его обноски на кожаную куртку и подобрать себе штаны. Дед тем временем начал грузить телегу, выбирая, по его мнению, самое ценное. Я тоже подхватился, за мной и Юрий в обновках…
– Максим Андреевич, по лесу Ворон телегу не протащит, или мы разгружать будем в другом месте? – спросил запыхавшийся Юра, укладывая последний цинк с патронами…
– Самое ближайшее удобное место для временного схрона в двух верстах от заимки. Под утро свезете и до обеда еще одну ходку успеете сделать, а потом уж как повезет…
Нельзя сказать, что старая, заросшая кустарником просека походила на накатанный тракт. Иногда приходилось приподнимать телегу, помогая Ворону, обиженно косившемуся на меня. Его взгляд будто говорил: «Как же так, хозяин, меня, боевого коня, и в телегу?»
В трех местах нам пришлось прорубаться с помощью тесаков через заросли ольхи… Но до обеда, успев сделать временный схрон, мы с Юрой уже вернулись и, не останавливаясь, вместе с подошедшим Митькой, загрузили вторую телегу. Дед всех так накрутил, что мы без перекуса тронулись во второй рейс. Ну, тут поселковые нас уже видели, да… Если совхозные прижмут, точно заложат.
Отойдя по просеке от поселка на пару верст, оставили Митьку в засаде с наказом: если не пристрелить, так отпугнуть соглядатаев, если таковые будут. Сидеть велели два часа, а потом двигать напрямки к заимке. Не маленький, видел разок дорогу, значит, определится. Не первый день в лесу. Замаскировали телегу и схрон в сумерках, а до заимки добрались уже в полной темноте. Митька уже вовсю хозяйничал, растапливая очаг и разогревая зайчатину.
– Ну как, кто-то следил? – спросил Юрий.
– Ага, Азизов родственник, я его пристрелил, – сказал Митька, смотря безоблачным взглядом почему-то на меня.
Пообедав, а заодно и поужинав, составляли планы на завтра. Вообще-то добра там еще не на одну телегу, не считая продовольственных запасов, которых, к слову, у нас с дедом было не так и много. На двоих одиноких мужиков, по нашему мнению, нескольких мешков картошки, мешка дорогой хлебной муки, ну там маслица, пары бутылок, по мешку вяленого мяса и рыбы до лета должно хватить, а не хватило б, так лес и река рядом, всегда свежатинки надыбать можно.
Юра высказал пожелание пока пожить с нами. А что, заимка не совсем маленькая, раньше до десяти мужиков в ней обитало, правда, в тесноте, ну а вчетвером-то вольно жить можно.
После сытного ужина расслабились, от нечего делать я завязал разговор с химиком.
– Вот ты человек ученый, – говорил я Юре, – подскажи, как люди в других местах живут и что на всем шарике делается. Если знаешь, освети момент…
– Да какой я ученый, – несколько польщенно произнес собеседник, – вот к моему отцу лет двадцать пять назад приезжал однокурсник его, собственно, он приезжал тоже за порохом, я тогда был малец совсем, но кое-что понял из его рассказов. У них на востоке от Полиса городок ученых был… Так там кое-кто из ученых выжил. Когда случилась катастрофа, у них даже обсерватория уцелела, и они наблюдали за падением осколков кометы в единственный уцелевший оптический телескоп.
По их мнению, два самых крупных осколка упали на Центральную Америку и Индокитай, вряд ли там кто выжил, особенно в зоне тектонических разломов, ведь какие землетрясения случились даже у нас, на территории самого крепкого «панциря Земли»! В Полисе почти все дома были разрушены, не говоря о метрополитене. Запад страны затопило до самой Валдайской возвышенности. На севере, как и тут, выжили, но единицы, на востоке Волга после разрушения гидростанций хлынула на нижние города… Да, ты знаешь, этот ученый говорил, что после разрушения кометы было какое-то излучение, повлиявшее на магнитное поле Земли, да и еще на что-то… Я тогда просто не понял, но из-за этого излучения мы сейчас и не можем запускать двигатели внутреннего сгорания, любые электродвигатели и создать средства
Да, интересно рассказывает Юра. Половина не понятно, но интересно. Я покосился на Митьку, вот, блин, опять спит, ничем его не прошибешь. Человека замочил сегодня и дрыхнет преспокойно. Хотя нам тоже пора укладываться…
Выходку своего внука Максим Андреевич воспринял более спокойно, чем показывал. К чему злиться, если дело уже сделано? Просто надо постараться уйти с минимальными потерями. А коли его жизнь подошла к концу, то на что сетовать? Он прожил долгую жизнь, почти семьдесят лет. В настоящее время мало кто доживал до пятидесяти, все его сверстники давно погибли или умерли в основном от непосильной работы или болезней, а судьба благоволила к старику, пора и честь знать, как говорили в старину. Теперь главное дождаться ночи, ночью совхозные, даже если его убьют, потрошить склад не будут. Хранилище и днем-то отыскать сложно, а к утру, даст бог, внук с ребятами вернется. И даст бой противнику. В том, что Степан сможет дать отпор совхозным, Максим Андреевич не сомневался. Школа у него была отцовская, а Васька Бык боевую науку в сына вколачивал с детства. Васька… Перед мысленным взором старика промелькнула первая встреча с этим неукротимым рейдером, тогда еще совсем сопливым пацаном, невесть каким образом занесенным в поселок. Васька Быков с ходу сколотил из молодых ребят группу рейдеров и сразу стал вертеться вокруг дома старика, уж очень ему подросшая к этому времени дочь Максима Андреевича понравилась. К этому времени сам Максим Андреевич уже крепко стал на ноги, построил хороший тесовый дом с обширным двором, завел скотину, и огород давал все, что нужно небольшой семье для пропитания. Да еще Максим Андреевич, забросивший после женитьбы рейдерство, подрабатывал, обучая местную детвору грамоте, за что местные селяне с охотой оделяли учителя натуральным продуктом. Вообще, в поселке раньше люди дружнее жили, особенно в первые годы после катастрофы, иначе не выжили бы. Разложение коснулось поселка, когда группа рейдеров не вернулась из похода, а затем налетела банда «диких» и наиболее смелые поселенцы полегли, отстаивая свое имущество. Теперь старику оставалось надеяться только на себя да на небольшую группку, которую собрал его внук.
Старик вздохнул, опустил бинокль и убрался со своего наблюдательного пункта, расположенного на чердаке дома, откуда, хорошо просматривалась дорога со стороны Совхоза. Далее смотреть на дорогу бесполезно, вечерние сумерки стремительно надвигались на поселок. Пора было перебираться на основную позицию, которую Максим Андреевич смастерил у себя во дворе. Собственно, все, что успел соорудить старик, представляло собой десяток мешков с песком, уложенных в штабель под навесом крыши, напротив ворот, через которые отлично просматривалась единственная улица поселка. Старик пристроил ПК на сошках в гнезде амбразуры, еще раз проверил пулеметную ленту и застыл в ожидании. Впрочем, ждать ему пришлось недолго. В вечерней тишине послышался глухой топот копыт по подмерзшей к ночи дороге, а затем группа всадников остановилась у дома Азиза. Жители поселка, зная расклад, боялись высунуться из дома, улица была пустынна. Через небольшой промежуток времени со двора Азиза выметнулась группа бойцов и разделилась на две части. Одна из групп направилась к подворью старика. Максим Андреевич припал к пулемету и, когда первые бойцы достигли пятидесятиметрового рубежа перед его позицией, нажал на гашетку…
Утренний холод пробирал до костей, в сизом тумане пряталась голова запряженного в пустую телегу Ворона. Мы медленно брели по просеке, разговаривать не хотелось, да и о чем в лесу говорить? В лесу слушать надо… Юра шел впереди, зачем-то держа в руках вожжи, с просеки все равно не свернешь, а Ворон умная животина, сам остановится, коли нужда будет. Митька задумчиво шагал рядом со мной, машинально сбивая серые головки прошлогоднего тысячелистника тонким прутком. Что-то он сегодня не в духе, наверняка сон плохой видел. С утра копался в своей котомке, зачем-то захватил в дорогу свои бомбы, не взял свой дробовик, попросив вместо него укороченный автомат (мы часть оружия и патронов все же не стали прятать в схрон, донесли сразу до заимки) и набив пару рожков патронами. Хоть он и каждый патрон просматривал, все равно эта «пукалка» может в любой момент подвести. Патроны старые, еще заводского изготовления, порох может быть испорчен. Я снарядился как всегда – дюжина патронов с картечью и пять жаканов к своей «тулке». 5 Ну и, естественно, нож из рессорной стали прихватил, как же без него. Юра не охотник – взял только короткий палаш с широким лезвием, вон меж ног у него болтается, так, для представительности…
5
Ружье Тульского оружейного завода.