Начудесили
Шрифт:
— Эй, смотри! — Фёдор ткнул ее локтем в бок. Показал вперед. Консьержка засобиралась на улицу. Накинула куртку, обулась.
— У нас есть пять минут! За дело! — Алёнка вскочила и вихрем понеслась вниз, как только за спиной женщины захлопнулась дверь. Выдернула вилку из розетки. Елка потухла, закачались игрушки. Аленка приподняла ее. Надо же, какая она, оказывается, тяжелая!
Фёдор рванул за ней, оступился, чуть не слетел с лестницы… Больно ударившись ногой, он заметно захромал, но энтузиазма не утратил. Отодвинул Аленку, попытался забрать у нее дерево. Ветки хлестнули по рукам, по лицу…
— Как же неудобно, — ругнулся он.
— Плевать! — Алёнку было не остановить. — Давай, бери ее снизу за ствол! Вдвоем понесем. — Она ухватилась поближе к макушке, там, где веток было поменьше. Разноцветные шарики, отражая огни подъездных лап, весело заплясали. Хохоча что есть мочи, молодые люди потащили трофей к лифту. Только штепсель сиротливо тянулся позади мышиным хвостиком. Одна игрушка соскочила, откатилась в сторону, но они даже не заметили.
Заметил Фома. Подбежал, вернул на место.
Лифт приветливо распахнул двери. Федор вошел первым, опустил ствол вниз, Аленка подтолкнула макушку вверх и тоже запрыгнула внутрь. Втроем, с елкой, стало тесно, не развернуться. Аленка уткнулась Федору в плечо, все еще смеясь. Подняла глаза. Он тоже смотрел на нее.
Двери закрылись. Лифт урча пополз вверх.
— Знаешь, Фома Ильич, по-моему, нам с тобой нечего делать сейчас в квартире, — отхватив изрядный кусок плюшки, прошамкал Семён Степаныч.
— Совершенно с тобой согласен! — ответил второй домовой.
За окном медленно и красиво танцевал снег. Где-то вдали небо расцветили первые салюты. Их становилось все больше, больше. «С новым годом!», — кричали друг другу случайные прохожие, размахивая бенгальскими огнями. «С новым счастьем!», — отвечали им другие, хохоча и обнимаясь.
_ Знаешь, Степаныч, а хорошо ведь все вышло, — задумчиво проговорил Фома, глядя, как расползается за окном по городу новый год.
— Да вроде неплохо, Фома. Вроде неплохо.
— Чудесно вышло, я бы сказал, — Ильич отхлебнул еще чаю и улыбнулся.
Наутро домовые вернулись по квартирам. Фома надолго, Степаныч на пять минут. Как увидел стоящие в коридоре мужские ботинки, так сразу назад и повернул.
Через три дня ураган по имени Нюра ворвался в квартиру и споткнулся об эти самые ботинки. Федор едва успел ее поймать. Девочка сперва замерла, почувствовав незнакомые сильные руки, подняла глаза кверху, увидела его лицо и вдруг ни с того, ни с сего бросилась Фёдора обнимать.
— Сбылось, сбылось! — кричала она. — Алёнка, ты такая грустная ходила в последнее время! Я ведь, знаешь, что загадала? Чтоб ты стала счастливая! И не одна!
— Девочка моя… — Алёнка потупилась и даже слегка покраснела от смущения. Фёдор тоже покраснел. От удовольствия.
— Чудесно вышло, — шепнул Семёныч и отправился наверх, к Фоме, чтобы не мешать. Кажется, у соседа всё еще оставались те плюшки…