Национал-большевизм
Шрифт:
Ну, а дальше?.. Вернемся к исходному пункту. «Цека стал на семь лет старше». Конечно, это много значит, многое предопределяет. Цека — военно-политический штаб русской революции. Он — подлинная власть, ведущая страну, правящая страной. Разумеется, им не исчерпывается страна и всей огромной тяжестью давит на него. Но при наличной системе, прежде всего именно к штабу, к волевому, действенному центру приковывается взгляд.
Еще из Шульгина, с того берега: «Партия коммунистов побеждает потому, что усвоила истину: плетью обуха не перешибешь. Являясь армией в сюртуках, она бросает себя на фронты политический, национальный, социальный, но никогда не утрачивает своей военной сущности. Решение сверху побежит по нитям милитаризованной организации и будет безоговорочно исполнено низами. Пока этот лозунг действует, она будет стоять».
Таково
Исчез, испарился «враждебный государству дух». Во всем народе, обновленном бурею, но и уставшим от нее, пробуждена воля к миру, к труду, к повиновению. Страна готова к нормальной жизни. Страна психологически выздоровела.
Но этого еще мало. Дело не только в методах власти, но и в ее целях, ее содержании. На очереди материальное, экономическое выздоровление русского государства. Оно тоже происходит, но, конечно, медленнее. Помимо внешних трудностей, обусловленных разорением страны, не все его правовые предпосылки окончательно созрели. В частности, последний год протек под знаком своеобразного рецидива «левых» настроений в правящей партии. 12-й съезд уже явственно их обнаружил. 13-й целиком попал в их плен. Сложные причины их породили. Непреложная логика жизни, нужно думать, их трансформирует. Есть признаки, что их трансформация уже началась: их вредные результаты очевидно успели проявиться. Подождем 14-й съезд… [170]
170
Примечание ко второму изданию. Это место выразительно процитировано Зиновьевым в его заключительной речи на 14 партийном съезде.
Уродливости нэпа, исторически, как временное явление, неизбежные. Внутрипартийные отношения, характеризуемые тем, что стоящий непосредственно у власти Цека «умнеет» более быстрым темпом, нежели широкие партийные массы (а это не совсем безопасно, особенно при отсутствии Ленина). Соображения, вытекающие из основной ориентации на международное рабочее движение. — Все эти обстоятельства осложняют процесс, делают его неровным, волнистым, зигзагообразным. К объективным факторам присоединяются субъективные. Наивно было бы ожидать, что пресловутый «спуск на тормозах» будет обходиться без рытвин, толчков, остановок: их нужно посильно изобличать в сфере конкретной политики, но не следует из-за них впадать в уныние. Это ведь не шоссейные германские дороги, подобные паркету: это родная целина, это «кручи, задебренные лесом»…
Но неизбежное совершается. Годы берут свое, ошибки исправляют и поучают. Перерождение страны вступает в более спокойную, длительную фазу. Пусть всемирно-исторические цели правящего Цека остаются в принципе неизменными. Но, «становясь старше», он уже реально познал тяжесть шапки Мономаха и волей-неволей приспосабливает к ней свою голову, дабы не согнуться под ее грузом. Русская революция преобразила Россию и мощно приобщила ее к актуальнейшим международным процессам современности. Но, в свою очередь, и Россия властно запечатлевает свой лик на стихии интернационистской революции. Начав проповедью немедленного всероссийского пожара, Ленин кончил заветом всемерного поощрения национально-революционных движений азиатского мира, парадоксальным апофеозом «туркестанскому социализму». Дальней обходной атакой через Восток, мечтая сокрушить все тот же Карфаген капиталистического Запада, отодвинул он конечную цель в бесконечность, а средства ее достижения объективно превратил в цель [171] . Так в революционной идеологии, в этом дерзновенном, специфически ориентальном истолковании западного марксизма, неожиданно и причудливо обретает Россия свою исконную историческую миссию «Евразии». «По старому» она оказалась не в силах ее осуществить. Осуществит ли «по новому»?.. Семь лет словно и впрямь насыщены семью столетиями.
171
Примечание ко второму изданию. Эта последняя
Вот почему с каждым нашим новым революционным юбилеем пристальный взор вправо все тверже, все увереннее прозревает в драматической и тяжкой революционной судьбе не только «ужасный и неизбежный конец многого», но также и «чудесное начало многого», и прежде всего — образ желанного и славного будущего, уготованного историей России и русскому народу.
Основной вопрос [172]
Советские газеты последнего времени приносят нам вести о любопытных, глубоко знаменательных процессах, вершающихся в нынешней русской жизни. Нам, за рубежом, следует особенно тщательно прислушиваться к этим вестям, непредвзято вдумываться в их смысл. Страшнее всего — оторваться от родины, перестать ее понимать.
172
«Новости Жизни», 7 декабря 1924 года.
Советская пресса живо отражает огромную и напряженную общегосударственную работу, проводящуюся в стране. Конечно, работа это в свою очередь есть не что иное, как отражение общенародных запросов, тенденций потребностей. Народ давит на власть. Постоянно приходится вспоминать известное признание Ленина на 11 съезде:
— В народной массе мы все же капля в море, и мы можем управлять только тогда, когда правильно выражаем то, что народ сознает.
Правда, не всегда коммунисты в достаточной мере послушно следуют этому мудрому завещанию учителя. Но зато они с нарочитой остротой заставляют о себе вспомнить именно тогда, когда его нарушают…
В ряду основных проблем сезона самая основная, несомненно, — крестьянская политика советской власти. В ней центр современной русской действительности.
Крестьянские настроения стали снова внушать тревогу. Помни о крестьянстве! — дает очередной ударный лозунг Зиновьев. И это уже не лишнее повторение заезженных, запылившихся слов о «смычке», произносимых в порядке обыденных, штампованных канонов. Это — свежий крик об опасности. Это — предупреждение. Это — «берегись»!
Последние полтора года, начиная с 12 съезда, прошли, как известно, под знаком искусственного «полевения» власти (вне полевения страны). Кривая революции, фатально снижавшаяся, дала снова «взлет», подобно памятному «фруктидору» революционной Франции. Теперь, по-видимому, мы присутствуем при начале закономерной ликвидации этого позднего взлета. Идет новая волна здравого смысла, гонимая мощным дыханием необъятной крестьянской стихии.
Грузинское восстание дало внешний толчок для плодотворного анализа положения. Заставило задуматься способных думать. Симптоматично признание Сталина о крестьянской подоплеке этого восстания. «То же может случиться и по всему Союзу, если не примем мер». Значит, надо принимать меры. Значит, на очереди — реальные шаги, направленные к устранению опасности.
Есть еще признак ее наличия. По стране разнеслась эпидемия убийств «селькоров». Редко проходит день без соответствующей печальной телеграммы оттуда или отсюда. Было бы, конечно, рекордом наивности удовлетворяться по этому печальному поводу ультра-официальными версиями на тему «кулаки гадят», по примеру «англичанки» доброго старого времени. И советские верхи, судя по отзывам прессы, достаточно трезвы, чтобы уразуметь корень опасности. Налицо недовольство деревни. Оно должно было произойти и оно происходит на наших глазах.
Калинин очень хорошо отчитал неисправимого Ларина с его доктринерской и близорукой теорией «кулаков», очень уместно предупредил, «чтобы этим словом не играли, не шутили, чтобы не дразнили этим словом людей, которые ничего общего с кулаком не имеют». Шутки и впрямь плохи, когда партии с социалистической идеологией приходится строить государство «в отсталой, разоренной крестьянской стране с колоссальным преобладанием крестьянства, да еще в капиталистическом окружении» (Бухарин). Дело тут не в мифическом «кулаке», а, разумеется, в «мелком хозяйчике», т. е. в подавляющем большинстве крестьянства, а значит и в подавляющем большинстве населения России.