Национальный состав Красной армии. 1918–1945. Историко-статистическое исследование
Шрифт:
В результате был собран «обширный материал»: на все вопросы областные и губернские совещания дали обстоятельные ответы, правда, далеко не всегда конкретные и однозначные из-за недостаточного знания подопечного населения. Начальниками по делам о воинской повинности материал был сведен в доклады по макрорегионам (Туркестан, Кавказ), изучен в министерствах внутренних дел и военном, а затем в 1913–1914 гг. обсуждался на междуведомственной комиссии по пересмотру действующего Устава о воинской повинности 1897 г. В принятый 23 июня 1912 г. обширный свод изменений призывного законодательства статьи, касающиеся воинской повинности инородцев, попасть не успели [251] .
251
ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. 32. № 37417.
В 1914 г. Военное министерство готово было внести вопрос о призыве инородцев на рассмотрение Государственной думы [252] , однако неспешный ход обсуждения проблемы был прерван началом войны. Таким образом, система льгот нерусскому населению просуществовала без значительных изменений до самого начала Первой мировой войны.
Перед началом Первой мировой войны положение оставалось прежним. Так, по итогам призыва 1912 г. (в этом году последний раз публиковался этнический состав
252
РГВИА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 111. Л. 12; Д. 114. Л. 3 об., 11 об.
253
Военно-статистический ежегодник Армии за 1911 г. С. 136–137; 172–173; 278–279.
254
Статистический ежегодник России 1913 г. (Год десятый). СПб., 1914. С. 63–65.
Более того, с началом войны льгота инородцам была подтверждена законодательно в новой (и последней в российском законодательстве) редакции Устава о воинской повинности, изданной 31 мая 1915 г. 1-е отделение 4-й главы Устава «Об изъятиях, отсрочках и льготах по отправлению воинской повинности» целиком было посвящено «изъятиям для некоторых местностей и частей населения», которые распространялись «впредь, до дальнейших распоряжений» (ст. 45–49) [255] . В то же время Устав о воинской повинности не содержал ограничений по национальному или вероисповедному признаку для лиц, поступавших на службу добровольно охотниками и вольноопределяющимися во все рода войск или юнкерами в военные училища.
255
СЗРИ. Изд. 1915 г. Т. 4. С. 35–36.
Мировая война ознаменовалась невиданным доселе в истории страны расходом людских ресурсов [256] . Только маршевыми пополнениями в 1914 г. на фронт были отправлены около 1,5 млн человек, в 1915-м – 3286 тыс. человек, в 1916 г. – 2533 тыс. человек [257] . Но до половины годных к службе контингентов были освобождены от нее по льготам. Уже на второй год войны Русская армия стала испытывать трудности в пополнении людьми, в связи с чем потребовалась перестройка системы комплектования войск. Уже в начале войны пришлось прибегнуть к массовому призыву не прошедших прежде военной службы ратников ополчения 1-го и 2-го разрядов – как правило, людей возрастных и многосемейных, не расположенных к военной службе и болезненно воспринимавших отрыв от родных хозяйств и семей. По данным Главного управления Генерального штаба, из имевшегося в начале 1915 г. запаса в 34 982 тыс. военнообязанных мужчин в возрасте от 18 до 45 лет в течение Первой мировой войны было призвано в армию 14 375 тыс. человек вдобавок к имевшимся в армии на момент объявления мобилизации 1 423 тыс. человек. Всего было взято у населения 15 798 человек. [258] Остальные лица военнообязанного возраста (около 20 млн человек) не были призваны по физической негодности, в связи со льготами, уклонением от призыва и другим причинам [259] . Было очевидно, что комплектование войск требует предельного напряжения людских ресурсов. Для самодержавной России, с ее недостаточно развитой по сравнению с ведущими странами экономикой, этот предел наступил на рубеже 14 % от общей численности населения. Изъятие рабочих рук выше этого значения критически подрывало работу промышленности и аграрного сектора. Всего по послевоенным оценкам было мобилизовано от 15,8 млн человек [260] до 17,5 млн человек [261] .
256
Более подробно о системе комплектования Русской армии в период Первой мировой войны см.: Безугольный А.Ю., Ковалевский Н.Ф., Ковалев В.Е. История военно-окружной системы в России. 1982–1918 гг. М., 2012. С. 356–390.
257
Россия в мировой войне 1914–1918 года (в цифрах). М., 1925. С. 20.
258
Россия в мировой войне 1914–1918 года (в цифрах). М., 1925. С. 4.
259
РГВА. Ф. 11. Оп. 5. Д. 1128. Л. 71.
260
Волков Е.З. Динамика народонаселения СССР за восемьдесят лет. М.; Л., 1930. С. 78.
261
Триндафиллов В. Возможная численность будущих армий // Война и революция. 1927. № 3. С. 19.
Статистики призыва в годы Первой мировой войны по национальностям не велось: списки призывников и отчетность по итогам призыва составлялись отдельно лишь для лиц иудейского вероисповедания и отдельно – для всех остальных вероисповеданий (ст. 189, 191, 223 Устава о воинской повинности в ред. 1915 г.). Но по косвенным данным можно заключить, что призыв в национальных регионах (Кавказ, азиатская часть России) был многократно ниже, чем в Европейской России. Данные сельскохозяйственной переписи 1 сентября 1917 г., несмотря на несовершенство обследования, связанное с революционными событиями, показывают, что в великорусских, малорусских, белорусских губерниях к осени 1917 г. было призвано от 150 до 400 тыс. человек. В кавказских и азиатских губерниях и областях призыв не превышал нескольких десятков тысяч человек [262] .
262
Россия в мировой войне… С. 49.
К началу Первой мировой войны Россия подошла с большим запасом непризываемого инородческого населения, численность которого оценивалась от 7,4 млн человек (оценка Военного министерства [263] ) до 10 млн человек (оценка депутата Государственной думы А.И. Шингарева [264] ) мужского пола. Это могло составлять от 8 до 11,5 % всего мужского населения империи. Расчетным способом Военное министерство вывело общее количество призывников-инородцев, ежегодно освобождаемых от военной службы в мирное время, в 133,5 тыс. человек. Используя общий коэффициент принимаемых на действительную службу из числа подлежащих призыву (35,7 %), можно было рассчитывать на дополнительные 47 тыс. новобранцев [265] при нормальном призыве мирного времени. На период войны можно было призвать и более старшие возраста, однако, как и молодежь призывного возраста, все эти люди не были обучены военному делу. Это было большой проблемой, ибо считалось, что сам призыв, а затем военное обучение инородцев заняли бы столько времени, что война могла закончиться, прежде чем на фронте окажется первый солдат.
263
О привлечении к отбыванию воинской повинности некоторых частей населения, освобожденного от нее до настоящего времени. Доклад военного министра в Государственную думу. Ноябрь 1915 г. [Пг., 1915]. С. 1.
264
Головин Н.Н. Военные усилия России в Мировой войне. Париж, 1939. С. 90.
265
Сиднев [А.Ф.] Указ. соч. С. 115.
Поэтому, несмотря на остроту проблемы, связанной с большими потерями Русской армии на фронтах Первой мировой войны и истощением годных к призыву контингентов славянских национальностей, подготовка к рассмотрению вопроса затягивалась. Лишь 23 ноября 1915 г. военным министром был представлен доклад в Совет министров «О привлечении к воинской повинности некоторых частей населения, освобожденного от нее до настоящего времени» [266] . Составители доклада решали задачу со многими неизвестными: необходимость расширения мобилизационной базы сталкивалась с соображениями политическими (возможная нелояльность милитаризуемых этносов); географическими и климатическими (неприспособленность ряда этнических групп к условиям Европейской России); культурными и физиологическими («дикость и физическая слабость» ряда этносов) [267] .
266
О привлечении к отбыванию воинской повинности некоторых частей населения, освобожденного от нее до настоящего времени. Доклад военного министра в Государственную думу. Ноябрь 1915 г. [Пг., 1915].
267
О привлечении к отбыванию воинской повинности… С. 3.
Анализ социально-культурных особенностей этносов, предложенный в докладе Военного министерства, нельзя назвать глубоким. Значимые для службы в армии аспекты рассматривались не на статистическом или этнографическом материале, а на довольно вольных трактовках качеств того или иного народа. Например, физическая годность к военной службе описывалась в терминах «хилость», «слабость», «ловкость» и т. п. Этнокультурные характеристики содержали эпитеты «природные воины», «несравненная отвага», «храбрость», «лихость», «природный ум» и т. п. Несмотря на то что на подготовку доклада было потрачено несколько лет, в нем было крайне мало точного цифрового материала даже о численности мужского населения и в то же время – чрезмерно много поверхностных оценок и домыслов (например, о бурятах говорилось: «Массового уклонения их от воинской повинности ожидать нельзя, так как бурятам хорошо живется в России» [268] ; о курдах: «Хорошие наездники; по характеру – злопамятны и мстительны» [269] ; о якутах: «Довольно смышленые и обладают подражательными способностями» [270] ) и т. п.
268
О привлечении к отбыванию воинской повинности… С. 12.
269
О привлечении к отбыванию воинской повинности… С. 18.
270
О привлечении к отбыванию воинской повинности… С. 18.
Особое внимание было уделено политической лояльности окраинных народов. В докладе рефреном проходила мысль о том, что «культурная отсталость» тех или иных этносов от русских может быть подтянута именно воинской повинностью, когда «нижние чины – туземцы, уходя со службы в запас, понесут в свои глухие трущобы и аулы более культурный уклад жизни, новые понятия и взгляды, что… обеспечит успешный ход сближения их с русским населением и послужит связующим началом политического единства государства» [271] .
271
О привлечении к отбыванию воинской повинности… С. 16.
Подходящими к организации немедленного призыва в докладе были определены: киргизы [272] , сарты [273] , узбеки, каракалпаки, таджики, дунгане, таранчи [274] , астраханские и ставропольские инородцы (киргизы, туркмены, калмыки, ногайцы), инородцы Томской, Тобольской губерний, Дальнего Востока, Восточной Сибири (буряты, якуты и др.), мусульмане Дагестанской, Терской и Кубанской областей и Закавказья. В отношении большинства из них был применим обычный призыв на общих основаниях; для горцев Северного Кавказа – служба в национальных частях. Лишь незначительная часть населения (граждане Великого княжества Финляндского, турки и курды Закавказья и ряд других) освобождались от службы по причине особой политической ненадежности. Всего, за исключением жителей Финляндии, планировалось привлечь к ежегодному комплектованию армии 97 % этносов, прежде от натуральной военной службы освобожденных [275] . К докладу прилагался законопроект с предложениями Военного министерства, а также смета предстоящих расходов [276] . Несмотря на поверхностный характер доклада в Совет министров, предложения Военного министерства, безусловно, нужно понимать как радикальную реформу комплектования армии. Предложения Военного министерства в Совет министров сведены в таблице 6.
272
Под киргизами в тот период понимались современные казахи и киргизы (последние чаще именовались кара-киргизами).
273
Наименование оседлых узбеков и отчасти таджиков.
274
Ныне уйгуры.
275
О привлечении к отбыванию воинской повинности… С. 24.
276
О привлечении к отбыванию воинской повинности… С. 35–39.