Нацистская Германия против Советского Союза: планирование войны
Шрифт:
Выявление общего и особенного в происхождении двух мировых войн являлось задачей ряда других публикаций, в частности, в сборнике статей «Первая мировая война, Вторая мировая война. Сравнение: война и опыт войны в Германии» [101] . Дискуссия показала, что ряд исследователей придерживается точки зрения, в соответствии с которой обе мировые войны, зародившись в условиях кризиса мировой, прежде всего европейской цивилизации, тесно взаимосвязаны по своему генезису, несмотря на неповторимый конкретно-исторический ландшафт. Эта точка зрения была высказана, в частности, известным немецким историком М. Залевски в книге «Первая мировая война» [102] .
101
См.: Минц M. M. Германия в Первой мировой войне: современная немецкая историография // Первая мировая война: современная историография. Сб. обзоров и рефератов / Отв. ред. В. П. Любин, М. М. Минц. ИНИОН, 2014. С. 23; Erster Weltkrieg, Zweiter Weltkrieg: Ein Vergleich: Krieg, Kriegserlebnis, Kriegserfahrung in Deutschland/ Im Auftrages Militar geschichtlichen Forschungsamtes; Hrsg. Von B. Thoss, H.-E. Volkmann. Paderborn, 2002. VIII. 882 S.
102
Salewski M. Der Erste Weltkrieg. Paderborn, 2003.
Значительно
При проведении оценки процесса военно-стратегического планирования нередко воспроизводятся версии, которые, казалось бы, уже были преодолены в ходе предшествующих научных дискуссий. Наиболее распространенным примером подобного рода является тезис о превентивном, оборонительном характере планирования военных действий со стороны Германии как против России, так и, в последующем – Советского Союза. Эта проблема, став одной из ключевых уже в ходе известного «спора историков» в Германии (1986–1987), по-прежнему, является предметом активного дискурса не только в ФРГ, но и в России. Одной из причин этого является то, что она носит выраженный политизированный, не только академический характер, когда в момент разгара «спора историков» в консервативных средствах массовой информации ФРГ появились материалы, в которых нападение вермахта на СССР именовалось «превентивной войной» [103] .
103
См.: Topitsch Е. Stalins Krieg: Die sowjetische Langezeitstrategie gegen den Westen als rationale Machtpolitik. Miinchen,1986. S. 140–145; Jeismann K.-E. Das Problem des Praventivkrieges im europaisieren Staatssystem. Miinchen, 1987; Nolte E. Vergangenheit, die nicht vergehen will: Eine Rede, die geschrieben, aber nicht gehalten wiirden konnte // Frankfurter Allgemeine Zeitung. 1986. 6 June; Nolte E. Der europaische Biirgerkrieg 1917–1945. Berlin, 1987. S. 460,466; Hoffmann J. Die Sowjetunion bis zum Vorabend des deutschen Angriffs // Das Deutsche Reich. Bd. 4. S. 38–97; Musial B. Kampfplatz Deutschland. Stalins Kriegsplane gegen den Westen. Berlin, 2008; Хоффман И. Подготовка Советского Союза к наступательной войне. 1941 // Отечественная история. М., 1993. №. 4. С. 129.
Предпринимаются попытки придать оборонительный характер военно-стратегическому планированию Германии и накануне Первой мировой войны [104] . Одним из последних примеров подобного рода является дискуссия, которая развернулась вокруг труда, вышедшего в Германии в 2007 г.: «“План Шлиффена”. Анализ и документы», в котором представлены ранее не публиковавшиеся германские стратегические планы, содержащие основные оперативные соображения фельдмаршала А. Шлиффена [105] . Несмотря на то что опубликованные документы неопровержимо доказывают наступательный характер «плана Шлиффена», последний, по мнению одного из участников дискуссии американского исследователя Т. Цубера, являлся сторонником оборонительного контрнаступления, как, впрочем, и его преемники, которые были вынуждены инициировать наступательные действия под давлением угрожающей международно-политической обстановки [106] .
104
См.: Е. von Kiliani. 1914 und 1939. Die Einstellung der obersten Fuhrungsschlicht des deutschen Heeres zum Ausbruch beider Kriege // Wehrkunde. 1964. № 11,12.; Schweppenburg L. G. Der Kriegsausbruch 1914 und der deutsche Generalstab // Wehrwissenschaftliche Rundschau, 1963. № 3; Ерин M. E. Был ли план Шлиффена? Спор историков // Вестник Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова. 2012. № 2 (20). С. 5–8.
105
Der Schlieffen plan: Analysen und Dokumente. Paderborn; Miinchen; Wien; Zurich, 2007.
106
См.: Ерин M. E. Был ли план Шлиффена? Спор историков // Вестник Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова. 2012. № 2 (20). С. 6.
Тесно сопряженным с рассмотренным выше тезисом о превентивности войны со стороны Германии является утверждение об отсутствии у официального Берлина цельного плана ведения войны. Иными словами, речь шла о преимущественно ситуативном, «импровизационном», «многовариантном» характере действий Германии в ответ на вызовы и угрозы. Кроме того, германская сторона старалась учитывать возникшие благоприятные международно-политические условия для эффективного использования военной силы с целью разрешения кризисной ситуации в свою пользу [107] . Этот вопрос носит принципиальный характер, поскольку позволяет не только «оправдать» агрессию нацистской Германии, но и возложить единоличную ответственность за крах блицкрига против Советского Союза на А. Гитлера, обелив военную элиту, причастную к планированию и ведению войны.
107
Post W. Unternehmen Barbarossa: deutsche und sowjetishe Angriffplane 1940/1941. Hamburg; Berlin; Bonn, 1996.
В целом проблема преемственности военно-стратегического планирования войны Германией накануне мировых войн по-прежнему сохраняет свою актуальность как в силу своей особой, в том числе политической, значимости, так и наличия дискуссионных, не до конца проясненных вопросов, характеризующих такой сложный процесс, как планирование войны.
Несмотря на существенные различия, обусловленные конкретной исторической обстановкой и субъективной позицией лиц, принимающих ключевые решения, военно-стратегическое планирование в кайзеровской Германии и Третьем рейхе накануне мировых войн имело немало общего. В первую очередь это было обусловлено тем, что руководству как кайзеровской, так и нацистской Германии в силу амбициозных внешнеполитических программ, а также центрально-европейского географического положения, приходилось решать схожие проблемы, в числе важнейших из которых были:
– необходимость поочередного разгрома основных противников (в условиях неизбежной или предполагаемой войны на два фронта);
– выбор направления первого, наиболее мощного удара, который должен был в кратчайшие сроки вывести из войны одного из противников (при сдерживающих действиях на другом фронте);
– определение основного способа ведения военных действий, позволяющего добиться задуманного;
– привлечение на свою сторону как можно большего числа союзников и поиск путей ослабления враждебной коалиции;
– оценка возможного развития международно-политической обстановки с началом военных действий.
Очевидно, что решение вышеназванных масштабных задач без заблаговременного долгосрочного планирования было невозможно. Если говорить о военно-стратегическом аспекте, то в обоих случаях ставка делалась на генеральное сражение в ходе «молниеносной войны» как основной способ достижения комплекса политических, экономических и иных целей. В обоих случаях огромное влияние на разработку и реализацию военно-стратегических планов играло представление об «уходящем» времени: стремление воспользоваться благоприятными международно-политическими условиями и относительной «слабостью» оппонентов, желание с наибольшей эффективностью использовать временное военное превосходство для достижения амбициозной внешнеполитической программы.
2. Германское военно-стратегическое планирование в 1871–1914 гг.: успехи и просчеты
К началу XX в. сложились необходимые предпосылки для проведения Вторым рейхом активной экспансионистской политики. Германия (наряду с США) по многим экономическим показателям догнала, а по отдельным – обогнала стран-«тяжеловесов» того времени – Великобританию и Францию, а также Россию, переживавшую экономический подъем. Впечатляющие успехи были достигнуты в строительстве сухопутных сил и военно-морского флота. По мнению известного отечественного историка А. М. Зайончковского, германская армия того времени могла служить «образцом для ряда других армий..» [108] Это обстоятельство, среди прочего, имел в виду германский политик Б. фон Бюлов (в 1900–1909 гг. – канцлер Германии), заявивший в ходе выступления в рейхстаге в 1897 г.: «Времена, когда немец уступал одному соседу сушу, другому – море, оставляя себе лишь небо… – эти времена миновали… Мы требуем и для себя места под солнцем» [109] .
108
Зайончковский А. М. Первая мировая война. СПб., 2000. С. 21.
109
Цит. по: Мировые войны XX века. Кн. 1. М., 2005. С. 39.
Ограничения, связанные с континентальным положением Германии и статусом второстепенной колониальной империи, предполагалось преодолеть за счет форсированного развития мощного военного флота, который должен был стать эффективным инструментом проведения «мировой политики» (Weltpolitik) в надвигающейся борьбе за передел мира [110] .
Б. фон Бюлов констатировал, что задача нынешнего поколения заключается в том, чтобы «одновременно оберегать наше континентальное положение, являющееся основой нашего мирового престижа, и развивать наши заокеанские интересы» [111] . Относительно задач в Европе, дискутировались различные варианты концепта «Срединной Европы» (Mitteleuropa), предполагающего утверждение Германии различными путями в качестве доминирующей державы на континенте [112] .
110
HoyerE. Ein Platz an der Sonne-Der Ubergang zur wilhelminischen Weltpolitik. Miinchen, 2010. P. 1–2.
111
Бюлов Б. Германская политика. ПТг: Тип. Железнодорожных изданий, 1917. С. 29–30.
112
Первая мировая война. Т. 1. Происхождение и основные события войны. М., 2014. С. 140; Троян С. С. Немецкие проекты «Миттель Европы» конца XIX – начала XX века. Новости Пензенского государственного университета им. В. Г. Белинского № 27. 2012. С. 1048; Зомбарт В. Народное хозяйство Германии в XIX в. М., 1924. С. 206; Daniel G. A. Handbuch der Geographic. Leipzig, 1894. S. 95.
При этом Weltpolitik и Mitteleuropa не были альтернативой друг другу. Споры в руководстве Второго рейха велись о том, можно ли перейти сразу к стратегии Weltpolitik или сначала необходимо создать для этого прочную базу, реализовав концепцию Mitteleuropa. Нетрудно заметить, что аналогичный выбор стоял перед руководством рейха (уже Третьего) после победы над Францией летом 1940 г. – можно ли вступать в новую фазу борьбы с англосаксонскими державами, имея в тылу СССР. Подробнее содержание концепции Mitteleuropa рассматривается в главе 2.