Нацистская пропаганда против СССР. Материалы и комментарии. 1939-1945

Хмельницкий Дмитрий Сергеевич

Число и квалификация советских спецов оставались по-прежнему неудовлетворительными. Хотя со времени захвата власти большевиками прошло более пятнадцати лет, прирост технического молодняка был недостаточен. Меры, принятые в этом отношении, не дали желательных результатов, так как жизненный уровень квалифицированных работников мало отличался от такового обыкновенных обывателей. Работа же в этих профессиях влекла за собой ответственность, а следовательно, и вытекающую отсюда опасность для жизни.

Первые решительные меры в этом направлении, которые, как это будет указано

ниже, имели только временный успех, были приняты Сталиным 1927 – 1928 гг. Тут речь шла, что особенно показательно, не о хозяйственном, продиктованном деловым благоразумием мероприятии, но о шахматном ходе во внутрипартийной грызне.

В этот момент оппозиционная пропаганда Троцкого достигла своего апогея. Сталин готовился к решительному удару по своему злейшему врагу. Хитрому Иосифу Виссарионовичу, действовавшему согласно всегда применяемой им тактике, пришла в голову мысль принять формально предложения своего конкурента, чтобы этим лишить его возможности пропагандировать дальше свои идеи.

Тогда Троцкий играл главным образом двумя козырями: требованием коллективизации деревни и усилением участия рабочих в политическом и хозяйственном аппарате.

Троцкий утверждал, что участие промышленных рабочих в ведущих органах правительства и партии слишком незначительно. В высших органах, как, например, во ВЦИКе, в ЦИКах отдельных республик, в ЦК партии, в наркоматах, в Совнаркоме, в Совете труда и обороны еще в 1931 г. участие рабочих было равно нулю.

Конечно, кое-где на руководящих должностях сидели рабочие, но, ввиду их малограмотности и неопытности, они были совершенно беспомощны. Они были вынуждены бесспорно принимать и подписывать все, что им предлагали им же подчиненные спецы и работники, лишь бы это соответствовало главной, так называемой «генеральной линии» партии. Конечно, это нельзя было назвать диктатурой пролетариата.

Само собой разумеется, и в этом нет ничего зазорного, если фабричный рабочий, слесарь, токарь или механик не может вдруг сразу приобрести необходимых знаний, чтобы производить хозяйственную калькуляцию. Это элементарное основание всякого выгодного промышленного предприятия – проверять отчетность или правильность расчетов сложной стройки.

Здесь в дело энергично вмешался Сталин для того, чтобы как можно скорее провести в жизнь лозунги своего смертельного врага.

В бесчисленные рабфаки, техникумы, на специальные курсы были собраны тысячи и тысячи комсомольцев и выдвиженцев из рабочих, чтобы из них сделать инженеров, техников, хозяйственников, плановиков и разных других специалистов.

Преподавание было специализировано до крайнего предела, чтобы не перегружать ненужным «балластом» головы этих малоподготовленных рабочих-коммунистов и в возможно короткий срок дать самые необходимые знания для предстоящей им новой работы.

Политграмота, партийная тактика, теория Маркса-Энгельса – Ленина – Сталина – вот были главные предметы, знание которых должно было дать возможность этой новой интеллигенции проектировать и строить мощные электростанции, гиганты промышленности, фантастические мосты.

Этот новый слой из рабочих должен был немедленно занять политические позиции и заменить старых соратников Ленина, делавшихся все более неудобными.

Этот внутриполитический расчет удался Сталину только отчасти. Очень скоро ему пришлось убедиться, что эти его новые спецы, как только они знакомились с самыми элементарными основами науки, начинали смотреть на вопросы социальной стройки и на все окружающее совершенно иными глазами.

Молодые парнишки из рабочих и крестьян начинали прозревать. Они поняли, что одними политическими пропагандистскими лозунгами и демагогической критикой никакого государства и, уж конечно, никакого социалистического хозяйства ни построить, ни вести нельзя.

Хочешь не хочешь, им пришлось решать: или научиться чему-нибудь серьезному, или стать такими же демагогами, как интеллигенция и полуинтеллигенция в партийном и хозяйственном руководстве. Там не нужно было много специальных знаний и уменья; нескольких трескучих демагогических марксистско-ленинских фраз было достаточно.

К чести русской молодежи СССР нужно сказать: немногие пошли по этой дороге.

Большинство этой молодежи использовало предоставленную ей возможность учиться так основательно, что для Сталина и его «социализма» они были потеряны навсегда.

Единомышленники объединялись, защищались от демагогии своих учителей и начальников. Они хотели учиться тому, как построить мир, а не тому, как его разрушать.

Сталин организовывал одну чистку за другой. Многие из этой молодежи, когда-то горячие поклонники генеральной линии, а теперь ожесточенные противники этой революционной демагогической фразеологии и бесцельной марксистской жажды разрушения, были изъяты из вузов, заклеймены «оппозиционерами», «ренегатами» и «предателями», изгнаны из партии и преданы на расправу ГПУ.

Новые партии горячих поклонников Сталина были отправлены в вузы. Большинство опять пошло по дороге их честных предшественников. «Опиум науки» одурманил и их и из убежденных поклонников Сталина сделал их опаснейшими врагами его и его доктрины.

Ибо большинство этого молодняка было идеалистами. Но за идею можно бороться только тогда, когда веришь в нее всем сердцем.

Эта вера в классовую борьбу, в фразеологию бессовестных, не задумывающихся ни над чем карьеристов, в «счастье» советского человека пропадала в тот же момент, как только этот молодняк, встретившись с наукой, начинал критически мыслить.

Но эта «вторая волна» советской молодежи научилась на опыте своих погибших предшественников. Молодежь переменила свою тактику. Она замолчала. Она, как и прежде, была «верна» Сталину. Она клялась, как и прежде, в верности. Но в действительности для сталинской партии она была потеряна навсегда.

Они достигли и достигают руководящего положения в правительственном и хозяйственном аппарате, но не как слепые слуги Сталина, а как люди с обостренным зрением, как люди с твердой собственной волей. Открыто они не могли и не могут бороться со сталинским насильническим режимом, поэтому они с ним борются скрытно, не обнаруживая своего истинного лица.