Нация веганов
Шрифт:
— Это очень здорово.
— Ага. Я думаю мы застанем сход настоящей лавины. Мне тут сказали, что сети быстрого питания, торгующие бургерами, отказываются от стеклянных витрин из-за масштабов вандализма, которые им приходится переживать. Похоже, что под ударом оказались все, кто хоть как-то вовлечен в любой бизнес, относящийся к эксплуатации животных.
— Напоминает революцию.
— Это больше, чем пресса в состоянии сообщить. Следующие несколько
Линди пододвинулась, не сбрасывая кошку с груди, и нежно поцеловала Роба в губы.
— Ты сделал хорошее дело. Я тобой горжусь.
Мэтт сел за компьютер и нажал на кнопку «Входящие» в своей почте. Ему пришло 12 новых писем.
Одно было личным; остальные — почтовыми рассылками. Письмо было от анонима: «Спасибо. Я так и знал, что ты придумаешь, как распорядиться информацией. Похоже, тебе придется найти новую работу. Судя по всему, мы становимся нацией веганов».
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Когда я написал первый отрывок «Нации веганов» в 2002 году, я боялся давать его читать кому-либо за пределами узкого круга проверенных друзей. Книга ставит перед нами сложный вопрос, и я подозревал, что большинство читателей решат, что она написана для того, чтобы подстрекать людей к убийству. Но это не так.
«Нация веганов» — это версия событий, которые могут развернуться, если индустрии эксплуатации животных продолжат препятствовать независимому публичному обсуждению проблемы. Аболиционистское насилие, предшествовавшее Гражданской войне в США, должно заставить нас призадуматься. Террориста Джона Брауна называют «человеком, который убил рабство, высек искру Гражданской войны и посеял семена прав человека».
Американское и другие правительства — это бизнес-партнеры и активные участники индустрий эксплуатации животных. Правительство США спонсирует или нанимает тысячи ученых и их помощников для экспериментов на животных год за годом. Индустрия велика и имеет множество обеспеченных сторонников, таких как производители клеток, оборудования, кормов и инструментов, разводчики, редакторы журналов, в которых публикуются статьи вивисекторов. Маловероятно, чтобы кто-либо из этих бизнес-партнеров был заинтересован в нарушении статус-кво. На кону слишком большие деньги.
Это означает, что возможность рассудительных, широкомасштабных и продолжительных публичных дебатов крайне маловероятна. Нам никто бы не дал дискутировать с англичанами об их правлении или с работорговцами о правах человека. В обоих случаях потребовалось насилие.
Считается, что движение против вивисекции, предвестник современного движения за права животных, началось с 1863 года, когда Фрэнсис Пауэр Кобб узнала об экспериментах, проводимых на собаках Клодом Бернаром, и начала кампанию, призванную положить конец использованию животных в физиологических и медицинских исследованиях. Полтора столетия разговоров и увещеваний оказали такой же эффект на индустрию опытов на животных, как века разговоров и увещеваний, предшествовавшие кампании Джона Брауна.
Уже сейчас мы наблюдаем уничтожение собственности и посягательства на здоровье эксплуататоров животных; активисты забрасывают автомобили зажигательными бомбами. Рано или поздно кто-то решит, что отсутствие прогресса и растущее число животных, которым причиняют вред, оправдывают убийство. Не может ли кто-то при этом решить, что ради спасения жизней животных и людей имеет смысл превратить каждое убийство в некое кошмарное зрелище, чтобы эта акция стала максимально эффективной и вывела освободителей на кратчайший путь к цели?
Насилия, описанного в «Нации веганов», можно избежать, но результаты моих переговоров с представителями университетов по всей стране не слишком обнадеживают. Я обнаружил, что они в массе своей нечестны, корыстны и не желают нарушать статус-кво. Законодатели обязаны своим положением фармацевтам-промышленникам и оказывают безоговорочную поддержку Национальному институту здравоохранения, мотивируя это заботой о здоровье граждан. Так, сенатор от Висконсина заявил, что ограничение числа экспериментов стало бы нарушением академической свободы.
Я не вижу, чтобы кто-то внутри индустрии или в правительстве пытался выстроить диалог. Все, что я вижу, это усилия, направленные на то, чтобы задушить дебаты и воспрепятствовать публичным обсуждениям, а также неутолимую жажда большего количества подопытных животных и денег. Эта стратегия усиливает вероятность развития событий по сценарию, обрисованному в «Нации веганов».
Несмотря на то, что ученые, упомянутые в этой книге — это в большей или меньшей степени вымышленные персонажи, эксперименты, о которых я упоминаю, представляют собой приблизительные описания экспериментов, которые проводятся в эти минуты. Сайты вроде Национальной библиотеки медицины Pub Med позволяют относительно легко узнавать подробности завершившихся, проводимых сейчас и запланированных на будущее исследований с использованием животных.
Мэдисон, 2009