Над бездной вод
Шрифт:
Крокодил качнулся. К морде прилип оранжевый полиэтиленовый пакет. Остер замер, не сводя глаз с ящера. Медленно и почти величественно тот перевернулся на спину, показав белоснежное брюхо. Чуть ниже грудины зияла черная дыра.
Остер зажмурился и снова открыл глаза. В пару гребков он подплыл к ящеру и толкнул его веслом. Крокодил не отреагировал, да и не мог – вся нижняя часть брюха представляла собой чудовищную рану с рваными краями, белеющую обломками ребер. Словно кто-то невероятно огромный выел кусок, а остальное выбросил.
Грохот поезда заметался над головой. Остер вздрогнул, невольно оттолкнув тушу. Мертвый крокодил пошел ко дну,
На поверхности хлестал ливень. В решетки над стоками обрушивались настоящие водопады, автомобильные гудки глохли в насыщенном влагой воздухе. Тротуары заливало радужными волнами. Машины плыли тропическими рыбками: раздвигали рылами воду, поводили переливчатыми боками, плавно огибали рифы-небоскребы и сбивались в стайки перед светофорами. Остер нерешительно потоптался в метро, раздумывая, не поехать ли домой, махнул рукой и почти побежал по улице, высматривая, где бы перекусить и обсохнуть.
Брюки промокли до колен и липли к ногам, за шиворот натекло. Остер готов был сдаться и повернуть к дому, когда уловил жирный запах выпечки. Большая красно-желтая вывеска бросала маслянистые отблески на мокрый асфальт. Пригибаясь, спасаяь от струй с карниза, Остер нырнул в дверь.
В зале было битком. Остер протиснулся между столиками, спеша занять единственное свободное место: у окна в одиночестве сидела высокая девушка; ее светлые волосы, длинные и пышные бросались в глаза. Перед блондинкой на подносе, застеленном рекламкой, стояли солонка, блюдце с четвертинками лайма и рюмка. Пахло текилой. Разноцветные блики дрожали на сером пластике стола. Блондинка опрокинула рюмку и принялась жевать лайм, щурясь в залитое водой окно. Пробормотав: «Вы позволите?» – и не дожидаясь ответа, Остер поставил сумку на свободный стул и отправился к кассе.
Дохлый крокодил не шел из головы. Такую рану могло нанести только очень крупное животное. Стоя в очереди, Остер нервно притопывал. Слепая рептилия наверняка стала жертвой рыбы Доджсона, но нужны более весомые доказательства. Остеру впервые удалось подобраться к таинственному животному так близко, и он не хотел обольщаться раньше времени.
Очередь подошла. Остер ткнул пальцем в гамбургер. Вспомнив соседку по столу, спросил текилы. Рыжая кассирша прыснула в кулак и налила большой стакан колы. Задевая стулья, Остер побрел к своему месту. Ориентиром служили волосы девушки – казалось, они светятся в чаду закусочной.
Остер пристроил поднос на столик и, покосившись на соседку, вытащил из сумки потертую папку. Развязал коричневые шнурки – синяя дерматиновая обложка, разбухшая от сырости, раскрылась, и Остер еле поймал рассыпавшиеся листы. Здесь были карты канализационных систем, вырезки из газет и журналов, собственные заметки и расчеты – все материалы, что удалось собрать за годы поисков рыбы Доджсона. Остер машинально откусил от гамбургера и зарылся в бумаги.
Что-то в атмосфере закусочной мешало сосредоточиться. Строчки скакали перед глазами; Остер заметил, что третий раз перечитывает один и тот же абзац. Отложив статью, он откинулся на спинку стула и осмотрелся. Наверняка отвлекала какая-то мелочь. Найти ее, осознать – и помеха будет устранена. Взгляд остановился на блондинке.
Острый запах лайма смешивался со слабым ароматом водяных цветов, почему-то было понятно, что это не духи. В рюмке снова плескалась желтоватая жидкость. Стекло в царстве пластика и картона выглядело странно. Остер позавидовал девушке: промокший и замерзший, он и сам не отказался бы от чего-нибудь покрепче, но в его фляжке не осталось ни капли.
Спрятавшись за листом бумаги, Остер принялся рассматривать соседку. Очень белая кожа – будто ее прятали от солнечных лучей. Девушку легко было представить под зонтиком и в шляпке, затеняющей нежное лицо. Так выглядели знатные дамы, волей судеб и мужей заброшенные на другой конец света, на жаркие берега, пахнущие солью и испарениями мангровых болот, в места, где чудеса и тайны близки и обыденны. Блондинка положила ногу на ногу, но вместо шороха плотной джинсовой ткани Остер услышал шелест кисеи и шелка. Вода билась в окно, жесткая геометрия зала растворялась во влажном мареве. Фигура девушки зыбко дрожала, и Остер почти видел, как простенькая футболка превращается в украшенный лилией корсет.
«Свободная касса!» – деловитый крик разбил наваждение. Остер отвел взгляд. Нездешний ореол исчез: за столиком сидела обыкновенная, хотя и симпатичная девушка. Остер увидел себя со стороны: небритый, с покрасневшими глазами. Рукав вымазан илом, под обкусанными ногтями – черная кайма. Кровь прилила к щекам, и Остер порадовался щетине, скрывшей краску. Он неловко пригладил волосы и исподлобья взглянул на девушку. Та задумчиво вертела рюмку, лицо было спокойным и неподвижным. Остер посмотрел на свои руки, встал, чуть не опрокинув стул, и, пряча пальцы, поспешил в туалет.
Жидкое мыло выдавливалось из дозатора крошечными каплями и не столько пенилось, сколько размазывалось скользкой пленкой. Наконец черная кайма превратилась в коричневую, и Остер закрыл кран. Раковина с чавканьем всосала остатки воды. Отверстие слива походило на дыхало кита – края слабо пульсировали, загоняя в стерильную комнату воздух подземных лабиринтов. Антисептик не мог заглушить запахи гнили и мокрой ржавчины. Фундамент здания растаял, истончился, и прямо под сверкающей плиткой пола заколыхалась вода. Остер склонился над раковиной, пытаясь проникнуть взглядом в темноту канализационных труб, и отчетливо услышал долгий вздох. Он точно знал, что в этот момент в сумке мечутся обезумевшие магнитные фигурки. Похолодели ноги. Остер опустил глаза, готовый увидеть, как кафель заливает мутной водой, потерянно посмотрел на сухие плиты и торопливо вышел.
Подойдя к столу, Остер задохнулся от возмущения. Блондинка перебирала брошенные им бумаги. Тонкие пальцы неторопливо, почти ласково прикасались к истертым листкам. Девушка то приподнимала брови, то хмурилась, покусывая губу. Одни листки откладывала, не глядя, другие внимательно просматривала, держа близко перед собой. Остер сухо откашлялся – блондинка повернулась к нему, отодвинув папку. Ни тени смущения – лишь интерес и что-то еще, совершенно невозможное. Готовый взорваться Остер вдруг понял, что это упрек.
– А вы зачем ее ищете? – спросила девушка.
– Кого – ее? – буркнул Остер.
– Рыбу.
– Какую рыбу? – Он грубо запихнул листы обратно. Девушка по-прежнему смотрела на него, чуть улыбаясь. «Да что она понимает! Глупая, нахальная девчонка. Такой и в голову не придет, как можно делать что-то из научного интереса». – Остер кипел от злости, но в глубине его души плескался ужас. Откуда-то он понял: девушка знает все и об исследованиях, и о других, более важных, вещах. С ней можно поговорить о рыбе Доджсона – еще как поговорить! Это пугало, и Остер нарочно распалял возмущение, отстраняясь от непонятной девушки.