Над Синим Небом
Шрифт:
— Всю жизнь?.. — не поняла я. — Да это и есть вся моя жизнь, глупый ты робот! Две грани моей жизни уничтожили друг друга.
— Внимательней, Альтарея, — Эндо надвинулся на меня, поскрипывая. — Вся жизнь. Вся. Есть то, что никак не поменялось.
— Ничего! — рявкнула я. Однако, выпустив пар, я все же задумалась. Последние полгода меня на плаву поддерживала единственная мысль — ребенок. Однако ребенок не упрощал, а лишь сильнее закручивал клубок и без того непростых отношений с Зэлдаром. Я не знала, как разыграть эту партию на троих. Я запуталась. Необходимо было найти другое основание. — Разве что… родители. Мои вторые родители. Они все так же любят меня и ждут, я уверена. А я очень скучаю по ним. Они очень добрые, Эндо.
— Пойдет! — обрадовался Эндо и даже защелкал от возбуждения. — А теперь, Аля, подумай. Подумай внимательно. Что ты можешь сделать такого, в чем ты будешь абсолютно уверена? Что может сохранить и усилить твое основание? Что удержит тебя от разрушения?
Волей-неволей я задумалась. Сегодняшний непростой разговор с Зэлдаром показал — мы навсегда связаны противоречиями, которые никто из нас не в силах устранить. Какие бы шаги я не предпринимала, между нами пробежала жирная трещина раскола, вызванная гибелью наших близких. О том, как погиб маленький ребенок, сестра Зэлдара, мне не хотелось думать, настолько невероятным и чудовищным это казалось. Разве можно когда-либо забыть этот ужас, вытеснить его из сознания, радостно и беззаботно смеяться, зная, что ранее случилось подобное? Ответ я знала — нет. Случившееся было за гранью моего представления о добре и зле. Невозможностью, которая все же успела прорваться в реальный мир. Глупой, странной и разрушительной. Иссушающей. Внутри меня переливалась барханами пустыня, почти такая же безжизненная, как и у дальтерийца.
Я опустила голову. Зэлдар. Могла ли я судить об истинных мотивах его поведения? Сейчас он мягок ко мне, условно мягок… Не обманываю ли я себя, относя доброту на свой счет? Дальтериец слишком расчетлив, он не нанесет вред ребенку, которого признал своим. Но мне не следует забывать, что все его действия продиктованы разумной целесообразностью. Пока жизнь ребенка зависит от меня, я в безопасности. Но что будет, когда ребенок родится?.. Черная пелена заволокла сознание, вытесняя покой и порождая монстра тревоги и подозрений. Страх поднимался из живота, клубился серым неприятным туманом, окутывая и пряча сердце. Я перестала верить. Сомнение утопило меня в мутной жиже.
Я не доверяла Зэлдару.
Эндо прав. В моей жизни остались по крайней мере два человека, счастье и жизнь которых зависела исключительно от меня. Те, кому я была должна за тепло и любовь, подаренные на протяжении периода моего взросления. Эставелла и Эзгар. Мои новые родители. Зная решительный характер Зэлдара, я не сомневалась, он не ограничится военными зонами. Можно сколь угодно тешить себя надеждами на быстрое разрешение конфликтов, но столетняя история противостояния Союза и Дальтерии подсказывала — мира не предвидится. Державы готовы столкнуться в разрушительной войне.
Я зарылась руками в волосы. Новые жертвы, уничтоженные города, опаленные планеты… Близкие мне люди, которых я даже не имела возможности предупредить о надвигающейся беде.
— Я должна спасти родителей! — воскликнула я, подскакивая с пенька. Такая очевидная мысль открыла во мне новые силы. Иной источник, словно бы все это время я находилась в состоянии сна и, наконец, проснулась.
— Ты уверена в этом? — тут же уточнил робот.
— Конечно! Как же… Это же так просто! — я активно жестикулировала. — Новые смерти, я не могу этого допустить… Я не смогу жить дальше, зная что не сделала попытку остановить надвигающуюся катастрофу. Кем я буду после этого?!
— Это может быть опасно…
— Да, но иначе еще хуже, Эндо. — Я быстро дышала. Неведомая энергия бурлила во мне. Я схватила блестящий шар и притянула его к себе, заглядывая в бездонные глаза. Теперь я была уверена — в них есть то, что мы
— Это должно быть решение, которое индикатор в груди воспримет как совершенно правильное.
— Ты как всегда! — я впервые улыбнулась. — Мой индикатор в груди подтверждает. Я должна сохранить то, что еще осталось живым во мне. И… теперь я знаю обе Империи изнутри. Слишком много людей погибло из-за нелепых противостояний. Я обязана сделать все, чтобы остановить… — я судорожно замотала головой, словно от боли. — Зэлдар не поймет меня.
— Люди склонны меняться…
— Не такие, как он. — Я грустно посмотрела в сторону возвышающегося вдали замка. Мужчина не отверг меня, но ясно дал понять, что не собирается менять решения. — Но у каждого из нас есть свои долги. Я была воспитана Союзом. Там мое детство, мои друзья, дом. Жизнь не оставила мне выбора. Я должна попытаться остановить войну. Я должна показать Союзу, что Дальтерия — прекрасный живой мир. А Зэлдар… это будет его решение, начинать ли военные операции. Ты должен помочь мне, Эндо.
Я решительно закусила губу. Мысль, пришедшая мне в голову, казалась сумасшедшей. Абсурд, что может сделать одна маленькая женщина против интересов бескрайних держав? Но, робот помог мне разобраться в самой себе. Теперь я знала, как поступить. Вот только…
— Как это возможно? Я заперта здесь… Это будет пыткой наблюдать за всем со стороны…
— Отдельные торговые суда Галактического Союза заходят в Дальтерию по дуге неподалеку отсюда. Далее им запрещено отправляться.
— Правда? Невероятно! Ведь это шанс! — воскликнула я и с пристрастием повернулась к роботу. — Эндо… Ты всегда спасал меня. Ты стал моим самым близким другом за все время, с тех пор, как я покинула дом. Я чувствую, я должна… Это слишком сложное решение. Ты поможешь мне?
— Помогу, — кивнул шар. — Решения, идущие из сердца, никогда не окажутся ложными.
— И это говорит робот, у которого и сердца-то нет, — открыто улыбнулась я и прикоснулась к чешуйкам под глазами шара. — Но, уверена, ты можешь использовать слово "душа". Она-то у тебя точно присутствует.
— Я подобрал человеческий эквивалент, — пояснил Эндо. — Ничего не бойся, Альтарея. Все сложится так… как решит твоя душа.
***
Ждать долго не пришлось. Несколько дней после нашей беседы пролетели в смятении и практически стерлись из моей памяти. Словно замороженные открывшимися обстоятельствами, мы мало общались с Зэлдаром. Никто не осмелился продолжить тяжелый разговор. Зэлдар замкнулся в себе и пропадал за схемами, вызывая во мне растущее чувство тревоги за будущее. Я же слонялась, как неприкаянная, бесконечно прокручивая в голове варианты возможного развития событий. Ни один из них не приносил удовлетворения, всегда оказывалось, что нечто важное выкинуто за борт и утонуло в бесконечном просторе космоса. Принести в жертву чувства к Зэлдару или безопасность родных — как можно не сойти с ума? Как я не пыталась, приходилось признать — совместить интересы противостоящих сторон, а также мои личные, — почти невыполнимая задача. Как за краешек ускользающего счастья я хваталась за это "почти".
И только по ночам, когда сознание уступало место другим, неоформленным, глубинным и, возможно, самым истинным, движениям души, оказывалось, что наши тела бессознательно тянутся друг к другу, образуя во сне клубок из переплетений, словно мы странники, волей судьбы оказавшиеся на краешке скалы и держащиеся друг за друга в порывах сильного ветра. Впрочем, стоило мне заметить за собой подобные слабости, как я тут же отстранялась. Как еще донести до Зэлдара, что я не намерена уступать и примиряться с его ужасающими планами?