Над Синим Небом
Шрифт:
— В условиях дефицита знаний Вы должны были действовать в интересах ребенка. Прежде всего. Если бы вы только его потеряли… — голос верховного человека вдруг стал шипяще-угрожающим и меня уколола необъяснимая тревога. Вроде бы статусный мужчина проявлял заботу о нас. Или нет?..
— Ну что Вы, ну что Вы! — оправдывался второй, судя по всему, врач, поставивший мне инъекции. — С ребенком все в порядке, все показатели в норме… Состояние матери мы легко можем контролировать, Вам не о чем волноваться…
— Вы уверены в том, что это именно его ребенок? — голос первого человека снова молниеносно поменялся,
— По крайней мере, вероятность этого крайне велика. Придумать такое, тем более под действием нейромодуляторов, не позволяющих солгать, ни у кого не выйдет, — радостно заявил второй, облегченно вздыхая, что месмер заинтересовался чем-то иным, помимо некомпетентности сотрудников, проводивших дознание. — Мы, конечно, проведем дополнительные исследования…
— Без риска, — отрезал верховодитель. — Отдаем приоритет сохранности ребенка, тем более, как я вижу, недолго осталось…
— Конечно! — снова поддакнул доктор. — Психологические проблемы матери мы сможем нивелировать, благо, для этого все есть. Она не будет волноваться.
— Уж постарайтесь!.. — с нажимом отозвался месмер. — И отвлеките ее от мыслей о ребенке! Используйте для этого, что нужно, аппаратуру, родственников…
— Простите, считаете целесообразным разделить? — полюбопытствовал второй голос весьма активно. Словно с интересом принимая инструкции о предстоящем фронте работ.
— Несомненно.
— Конечно, привязанность матери к ребенку уже могла сформироваться, но мы… — начал доктор, а я почувствовала, как мне не хватает воздуха.
— Меня интересует привязанность отца к ребенку куда больше, чем привязанность матери, — неумолимо отрезал властный мужчина. — А уж если есть привязанность и к матери, то нам вдвойне повезло…
Мое сердце заколотилось быстро-быстро, стараясь обеспечить тело недостающим кислородом. Видит Вселенная, я бы многое отдала, чтобы не слышать последующие слова.
— Постарайтесь обойтись без естественного рождения. Лишние риски и истерики ни к чему.
— Вас понял! — радостно воскликнул докторишка. — Конечно, так проще устранить безусловную связь, достаточно матери один раз увидеть ребенка и… проблем не оберешься. Эти женские крики… К тому же придется долго держать женщину на модуляторах, если мы столкнемся с последующей депрессией после пропажи значимого объекта. Мать, безусловно, проще переживет потерю, если вообще не увидит ребенка. Мы вовремя проведем операцию и территориально ассимилируем обоих на тех базах, которые Вы укажете в распоряжении. Оба объекта будут под Вашим контролем. Сможете распоряжаться каждым из них независимо.
— Вы правильно меня поняли… доктор, — согласился сухой голос, сделав акцент на последнем слове. Словно подчеркивая, стоит кому-то отступить от плана… Скрытая угроза так и рвалась из этого слова, пытаясь укусить воздух снаружи.
— Конечно! — подобострастно ответил собеседник.
— Не надо! — завопила я почти бессознательно, инстинктивно, все еще не веря в ужас происходящего. Из легких вырвался лишь едва слышный хрип. Я услышала приближающиеся шаги.
Они испугались моего учащенного сердцебиения. Орган, качающий кровь, работал сверх меры, стараясь обеспечить кислородом ткани. Затрудненное спазмом дыхание мешало жить, словно стараясь вычеркнуть меня из этого нелепого происшествия. Мой мозг до сих пор не воспринимал опасность, а все происходящее казалось абсурдной фантазией. Еще два дня назад я дышала свежим воздухом Земли, считая себя не свободной. Сейчас же функция моей свободы стремилась… к отрицательной бесконечности. Я превратилась в вещь в прямом смысле этого слова.
Думаю, доктор особенно боялся за сохранность моего тела, хотя месмер сам затеял непростой разговор. Но, случись что со мной, — доктору бы не повезло физически, в этом я уверена. Поэтому человек в белом халате быстро смекнул, в чем дело, и мое сознание тут же отключилось снова. Не работает голова — нет волнений — дыхание восстанавливается и нет проблем. Меня вновь погрузили в сон.
Проблема все же была. Я узнала то, что было не предназначено для моих ушей. Доктор был достаточно умен, чтобы распознать и это. Поэтому, когда я в следующий раз очнулась в комнате, я была абсолютно спокойна. Спокойна до той степени, что смогла с удовольствием потянуться и оглядеться по сторонам. У меня не было проблем ни с телом, ни с органами чувств. Для наглядности я вытянула вперед ладонь и повертела ей. Видела я хорошо, в голове царила ясность, мир не казался агрессивным. На первый взгляд обстановка в помещении вызывала доверие. Светлая лаконичная мебель, мягкий плотный ворс под ногами, ненавязчивый приятный запах и яркое живое изображение колышущихся от ветра травинок на стене. Некоторое время я наблюдала за покачиванием спроецированных полевых цветов. Мыслей в голове не было никаких, как и чувств тоже. Сплошное удовлетворение.
Я пыталась вспомнить недавние события, но думать совершенно не хотелось. Я была жива и тело испытывало какое-то совершенно простое удовольствие от того, что с ним было все в порядке. Я с аппетитом съела показавшуюся в проеме стены еду в защитной прозрачной капсуле. Не знаю, сколько часов прошло, прежде чем мне удалось восстановить картину происходящего. Пришлось преодолевать единственное желание, которое у меня осталось, — сидеть и тихо радоваться своему физическому благополучию. Наверное, так себя чувствуют некоторые животные, когда с ними все в порядке. Они просто сидят, замерев, словно сливаясь с окружающей их природой.
Я же сливалась с искусственным миром вокруг и это не вызывало трепыханий моей души. В общем-то, ничто вообще не вызывало ее трепыханий. Так я и сидела, с мучительной навязчивостью пытаясь вытянуть из себя хотя бы одну здравую мысль. Кроме того, что все будет хорошо, ничего не рождалось из моей головы. Она разом опустела.
Лишь едва слышный, тонкий голосок из глубин моего нутра время от времени тормошил мое сознание, словно пытаясь подсказать что-то важное. То, что хотело вытянуть меня из зоны физического комфорта.