Над сладким Босфором
Шрифт:
– Что за варварский обычай! – Джанет нахмурилась. – Интересно, как он сохранился до сих пор?
– Хороший обычай, – ответил Крейг. – Женщина должна знать свое место.
Джанет метнула на него быстрый взгляд. Он то ли смеялся над ней, то ли поддразнивал. «Но ведь не всерьез же он! Конечно, он не может так думать обо всех женщинах», – решила она, вспомнив о Диане.
Старый Сераль, или Топкапы-сарай, как называли дворец турки, не имел четкого плана, потому что каждый новый султан пристраивал что-нибудь свое. Архитектура напоминала дворцы Византийской империи, вокруг которых тоже строились павильоны, базилики, фонтаны, арки и другие изысканно украшенные здания, окруженные кипарисами и платанами.
– Не забудь взять солнцезащитные очки, – предупреждала Гвен. – Дворец Топкапы просто брызжет алмазами, рубинами, золотом и серебром.
Скоро Джанет увидела, что это не было преувеличением. Она представить не могла, чтобы такое количество сокровищ было собрано в одном месте. Переходя из одного зала, полного драгоценностей, в другой, она не находила слов от восхищения. Только в одном этом зале, сказал ей Крейг, драгоценных камней почти на десять миллионов фунтов стерлингов. Трон, осыпанный сотнями изумрудов, рубинов и жемчужин, был привезен в числе трофеев из сказочной сокровищницы персидского шаха. Роскошная колыбель сверкала фантастическим узором из драгоценных камней.
– Для наследника, наверное, – Джанет задумалась, вспомнив судьбу многочисленных младших детей султана. После смерти отца они были задушены по приказу своего старшего брата, нового султана. Некоторые из них были совсем детьми, другие постарше, и она удивлялась, как они могли смириться с такой ужасной судьбой. Она спросила Крейга, но он только пожал плечами и спокойно ответил:
– Таков был обычай. Их воспитывали так, чтобы они спокойно приняли неизбежное.
Джанет помешкала.
– Но они ведь могли бежать, – заметила она наконец. – Глупо вот так покоряться судьбе.
– Прежде чем бежать, нужно знать, куда, – ответил Крейг с какими-то странными нотками в голосе. – Часто бывает, что бежать некуда; тогда благоразумнее смириться и принять то… что предлагает судьба. – Он повернулся и взглянул ей прямо в глаза, и она поняла, что он имел в виду вовсе не судьбу юных принцев.
– Я… я не понимаю, – пробормотала она, отводя взгляд.
– Разве? Тогда я скажу иначе. Эти молодые люди легко принимали смерть, но они так же принимали и жизнь: брали от нее все, что она могла им дать. Но есть люди, которые упорно стремятся убежать от жизни.
Истинный смысл его слов ускользал от нее, хотя она была уверена, что в них скрывались осуждение и предостережение. Не имел же он в виду, что это она пытается убежать от жизни… и все же… На лице Джанет ясно читались ее раздумья. Принимает ли она все, что дает ей жизнь? Правда, последние три года она жила очень замкнуто, ее интересовали только лекции по археологии в университете, но с тех пор все изменилось. У нее появились друзья, она часто бывала в компании молодых людей, приятелей Марка. Ее жизнь была совершенно обычной, за исключением того, что она решила остаться верной памяти Неда и никогда не выходить замуж. Но Крейг имел в виду явно не это, потому что он ничего об этом знать не мог… или все-таки знал? Впервые Джанет задумалась о том, что именно рассказал о ней брат.
– И все же я тебя не понимаю, – сказала она наконец, чувствуя, что Крейг ждет ее ответа.
– В самом деле? – спросил он с недоверием. – Ладно, забудем это.
Он стал с интересом рассматривать коллекцию поясов и застежек для царских одежд. Выбирая наиболее интересные, он рассказывал Джанет их историю и достоинства, но глаза его оставались холодными, хотя Джанет вся светилась от восхищения.
– Сто тысяч фунтов за одну пряжку! – Та была собрана из трех изумрудов в золотой оправе. – А откуда все это?
– В основном это подарки султанам от монархов разных государств. Ведь эти сокровища стекались сюда лет пятьсот.
– Да, конечно…
Они перешли в другие комнаты, где в витринах лежали золотые и серебряные блюда, заметно запыленные. Сокровищ было так много, что уследить за чистотой экспонатов было просто невозможно.
– Комплекс гарема закрыт для публики, – сказал Крейг, и Джанет даже вздохнула с облегчением. Она так переполнилась впечатлениями, что уже больше ничего не могла воспринимать, о чем и сказала Крейгу, извинившись.
– Я по себе знаю, что ты чувствуешь. Дворцы надо осматривать постепенно. Мы приедем сюда еще раз через неделю или две.
Приглашение это было произнесено сдержанным, даже холодным тоном. Непринужденность последних двух часов исчезла, и Джанет пожалела об этом.
– Может быть, осмотрим еще кухни, а потом пойдем выпить чая.
Кухни поражали своими размерами. Джанет не могла понять, почему они были такими просторными и зачем их так много.
– Не только султан, но и его мать, многие жены, главный евнух и другие придворные имели свои личные кухни, – объяснял Крейг, пока Джанет с недоверием рассматривала кухонную утварь несусветных размеров.
В кухнях же размещалась коллекция китайского фарфора, в которой было более трех тысяч предметов. Большая часть относилась к эпохе династии Мин, которая не особенно интересовала Джанет, а блюда и чаши, украшенные рубинами и изумрудами, она сочла просто безвкусными. Побродив по кухням, она вернулась к Крейгу, который был так поглощен экспонатами одной из витрин, что не замечал ничего вокруг.
– О, какое чудо! – воскликнула Джанет, и он обернулся с удивлением во взгляде.
– Ты что-нибудь слышала о селадонах [2] ? – спросил он с любопытством и еще больше удивился, когда она утвердительно кивнула.
2
Селадон – древний китайский фарфор.
– Я немного изучала искусство династии Сун, потом посещала лекции о керамике этого периода. Мне посчастливилось видеть коллекцию селадонов у одного из преподавателей.
– Тебе и вправду повезло. У этого преподавателя, должно быть, денег не счесть? Он же не мог купить селадоны на преподавательское жалование.
– Отец оставил ему немалые деньги, и он истратил все на эту коллекцию. Основную ее часть он купил в Китае, но готов был ехать хоть на край света, если вдруг узнавал, что там продается селадон.