Над законом
Шрифт:
Сергей Иванович с растущим воодушевлением рассказал Говоркову о Забродове, несколько даже сгустив краски и приукрасив события. Говорков выслушал и расплылся в неумелой улыбке, обнажив кривые желтые зубы. Старцев автоматически заулыбался в ответ, забыв, с кем имеет дело, и немедленно за это поплатился.
– Это наверняка эфэсбэшник, – все еще улыбаясь, произнес Говорков. Сергею Ивановичу показалось, что фраза эта состояла из одних шипящих звуков. – Разузнал все и уехал в Москву, а вы и уши развесили – ждете, когда он вам груз на тарелочке поднесет. Мой вам совет: сушите сухари. Старцев. На вашей должности глупость не просто
– Да что это вы, право, Олег Капитонович, – пытаясь унять колотящееся сердце, проныл Старцев. – Что уж вы сразу – сухари… Даже если он и из этих – так что же, в ФСБ не люди, что ли?
Есть-пить им не надо? Такой случай подработать…
Взять хотя бы Квадрата…
– Квадрат был наш человек, – опустив книзу черепашью физиономию, едва слышно сказал Говорков. Теперь казалось, что он весело подмигивает, хотя весельем и не пахло. – Наш, понимаете?
Мы его знали сто лет, и все сто лет он был наш, с потрохами и служебным удостоверением в придачу.
А этот ваш… Забродов.., кто он? И вы хотите доверить ему такой груз?
– Ну, тогда я просто не знаю, – развел руками Старцев.
– А надо бы знать, – стеснительно заметил Говорков. – Кому же знать-то, как не вам? Сейчас ведь не только судьба груза, но и ваша судьба решается, Старцев.
Старцев побледнел. Как ни плохи были дела, такого оборота он все-таки не ожидал.
– Но позвольте, – пролепетал он, чувствуя, что лепечет, и ненавидя себя за этот лепет, но не в состоянии сменить тон. – Позвольте, Олег Капитонович, как же так? При чем же здесь я? В конце концов, и Квадрат, и Ирма были вашими людьми, и я не могу отвечать…
– Вот видите. Старцев, – с крокодильей усмешкой сказал Тихарь. От его стеснительности не осталось и следа. – Вы не можете отвечать. На вашем участке творится черт знает что, и вы мне говорите, что не можете за это отвечать! Эти ваши мифические автоматчики должны были быть остановлены и повернуты на сто восемьдесят градусов в тот самый момент, как перешагнули границу.
– Вообще-то, это работа пограничников, – возразил Сергей Иванович, чувствуя, как плывет под ногами еще утром казавшаяся такой твердой земля. Надежды, которые он возлагал на Забродова, теперь представлялись ему не более чем глупым барахтаньем, вроде детской попытки избежать наказания за разбитую чашку.
– Пограничники, если хотите, тоже часть вашей работы, – сказал Говорков. Теперь в его голосе и выражении лица не было и следа прежней робости и интеллигентной кротости – на Старцева смотрела морщинистая крокодилья морда, и огромные челюсти широко разевались, готовые сомкнуться и отхватить ему ноги, как говорится, по самые уши, – Я знаю, – продолжал Тихарь, – что у вас с ними налажен контакт, но этого мало. То, что они не мешают вам работать, – прекрасно, но нужно добиться, чтобы они работали сами! Вы с вашими людьми не в состоянии полностью подменить собой пограничную охрану, да это и не нужно. Пусть работают! Не хотят работать – заставьте их!
– Легко сказать – заставьте, – тоскливо усмехнулся Старцев. – А как?
Говорков взглянул на него в упор, высоко задрав над оправой очков два жидких пучка кустистой волосни, заменявших ему брови. Углы его безгубого рта скорбно опустились книзу.
– Это вы меня спрашиваете? – поинтересовался он. – Вы сидите здесь без малого двадцать лет и спрашиваете меня, как навести порядок в вашем районе! Это черт знает что. Старцев! При том бардаке, что вы здесь развели, я ничуть не удивлюсь, если завтра вас кто-нибудь подстрелит из кустов, а потом спокойно уйдет через границу.
– Не удивитесь? – зачем-то переспросил Сергей Иванович.
В горле у него вдруг сильно пересохло.
– Ни капельки, – ответил Говорков.
Он, наконец, обратил внимание на свою чашку, поднес ее к губам, хлебнул совершенно остывшего кофе, скривился и поставил чашку обратно на блюдце. Сергей Иванович, не замечая того, что делает, тоже взял свою чашку и вылакал содержимое в три больших глотка, совершенно не чувствуя вкуса. «Крокодил, – проносилось у него в голове, – кровожадный крокодил. Какой он, к чертям свинячьим, Тихарь – крокодил, ящер зубастый. Но ничего, на крокодилов тоже управа найдется. Это мы еще посмотрим, кто кого из кустов подстрелит…» Мысли сразу перестали метаться в голове, как ошпаренные тараканы, а потекли стремительно и плавно. За те несколько секунд, что длилась пауза в разговоре, Сергей Иванович успел обдумать множество вопросов: где достать латышскую форму, как нейтрализовать телохранителей Говоркова, какое использовать оружие и многое другое, даже примерный список исполнителей акции.., так, на всякий пожарный случай.
Было совершенно ясно, что, если сегодня не объявится Забродов с грузом, завтра будет решаться – кто кого.
Тут он заметил, что Говорков, наклонив голову, с любопытством разглядывает его поверх очков с таким видом, словно читает его мысли. Этот взгляд очень не понравился Сергею Ивановичу – от Тихаря можно было ожидать всего, в том числе и чтения мыслей.
– Пустое, Олег Капитонович, – сказал он, пряча глаза от пристального взгляда поверх очков, – что это мы с вами тут затеяли? Не надо, как говорится, сгущать краски. Я думаю, москвич вернется уже сегодня вместе с грузом и подробно расскажет нам, что и как.
– Вы так трогательно в него верите, – с непонятной интонацией проговорил Говорков, вставая и подходя к окну.
– Так человек же необыкновенный, – сказал Старцев в его сутулую спину. – Ценный человек.
– Я вам еще раз повторяю. Старцев, – не оборачиваясь, проскрежетал Тихарь, – что ценные люди на дороге не валяются. Вы напрасно ждете этого человека – он не вернется.
Сергей Иванович пошел проводить Говоркова до «гостевого» коттеджа – как бы то ни было, законы гостеприимства следовало выполнять до конца, каким бы этот конец ни оказался. Переходя через дорогу в сопровождении двух говорковских телохранителей, один из которых и был тем самым башнеподобным субъектом, чуть не разнесшим дверь старцевского кабинета, а другой сильно смахивал на азиата – не то корейца, не то китайца, – они услышали отдаленный гул мощного мотора со стороны границы. Старцев насторожился.
Он максимально замедлил шаг и даже остановился, прикуривая сигарету. Дым вызывал тошноту – Сергей Иванович выкурил сегодня слишком много и выпил огромное количество растворимого кофе. Он упорно тянул время, скупыми затяжками втягивая в себя отвратительный горький дым, как осужденный перед казнью. Вот из-за поворота вылетел пыльный и уродливый, с нелепо торчащим на капоте запасным колесом, видавший виды «лендровер» с московскими номерами. Сердце Сергея Ивановича радостно застучало – москвич возвращался и казнь откладывалась на неопределенное время, а то и вовсе отменялась.