Надежда оживает в преисподней
Шрифт:
– Вызови его к себе. Все равно нужно всех этих дураков послушать о планах по новой работе, иначе они ничего правильного не сделают. Сомневаюсь, что они в принципе об этом парятся. Думают, что все блага на них сыплются сами собой. Пусть Алан будет первым, он-то, наверняка, что-нибудь да выдумал за все это время. Пригласи его завтра же.
– И что дальше?
– Мне тебя этому учить? Делай, что всегда делала с примами-балеринами вроде него. Если он избавится после этого от своей зазнобы, поставь себе крестик в нужной графе.
– А вдруг я зайду слишком далеко? – Диана
Он отложил бумагу.
– Чтобы этого не случилось завтра, мне придется поработать с твоими далекоидущими желаниями сегодня же.
– Все шутишь?.. – Диана отвела взгляд, губы растянулись саркастично и ожидающе.
Но он не шутил. Хотя он уже не видел необходимости компенсировать жене пошатнувшуюся роскошь бытия частым присутствием в ее жизни – с их последней встречи наедине прошло почти полмесяца, – однако сейчас был не худший момент для того, чтобы немного обточить когти, которые она на него навострила и которые могли помешать продуктивной работе. А именно на последнюю он, насыщенный остальным, желал обратить свои силы.
Новость сразила Надю.
Знать, что мужчина имеет любовницу или хотя бы благоволит к сопернице, –нестерпимая боль для любящей женщины. Внезапно понять, что он принадлежит другой навсегда, – непревозмогаемое падение.
Ее тело уже почти бросалось в любую доступную пучину, но некая невидимая сила удержала ее на ровном месте. Туман повсюду, существовавший лишь в ее мозгу, но в нем она откуда-то знала, что делать и куда идти.
Алан возвратился домой поздно и не обнаружил Надю в спальне, хотя и велел ей сидеть там. Подруга пришла к нему, согласно договоренности, уже после того, как он узнал о необходимости отчитаться перед главной дамой Царства и всей его жизни.
Надежда застала его за хаотичными передвижениями по гостиной. Он то брал какие-то документы, то клал их обратно. На вопросы отвечал путано или пропускал их мимо ушей.
Решив, что возлюбленный просто-напросто занят – хотя его поведение и казалось ей слишком странным, и в сердце сразу что-то закололо, – Надя предложила оставить его наедине с работой. Но Алан властно остановил ее и, более того, отвел в свою спальню, страстный, но такой отстраненный, будто перед ним была не она и даже не другая женщина, а некий шаблон – любая представительница прекрасного пола.
– Жди меня в постели, – он предельно ясно указал ей на ее место.
Последующие его действия также были мало систематичны. Но он заставил себя собрать нужные бумаги, сделать необходимые выжимки и выводы. И даже не стал злоупотреблять алкоголем, поскольку обязан был предстать перед Княгиней таким, каким должен быть ключевой генерал Царства.
После же визита к роковой красавице Алан совершенно позабыл о том, что у него есть рассудок. Он метался от одной из первоклассных красавиц к другой, пил огненную воду, не считая стопок, творил все, что только приходило на ум и было доступно.
И когда все это осталось позади, он пожелал вернуться домой. А там должна была быть та, которой он велел остаться.
– Дан, сходи за Надей, – Алан, голова которого шла кругом от бурных событий предыдущих двух суток, вызвал своего элитника.
– Э… генерал, – светловолосый воин замер на месте.
– Что не так?
– Три часа назад твоя прекрасная Надежда нашла меня и сказала, что отдает свою комнату обратно.
– Куда? – не понял Алан.
– Тебе. Она отказалась от всех еженедельных сил, которые ты предоставлял. Все драгоценности и платья вернула.
– Что за чертовщину ты несешь?! Приведи ее немедленно.
– Вряд ли это возможно, генерал… Она передала вот это, – он протянул Алану запечатанный воском конверт.
Генерал посмотрел на склеенную бумагу, словно сомневался в реальности ее существования.
– Какого черта?!.. – выпалил он. – Где она?! Как ты ей это позволил?!..
– Генерал… она ушла. Ты ей управляешь, а не я. Она твоя женщина, а не…
– Задрал своими оправданиями, помолчи!..
До Алана наконец дошло. Он разорвал конверт и стал жадно читать. Остатки краски слетели с его лица. Он машинально опустился на стул и вперил взгляд перед собой.
– Я чем-то могу помочь? – осведомился Дан.
– Иди… Стой. Иди в бар, спроси о ней.
– Привести ее?
– Нет. Нет. Доложи, где она. Верни в ее комнату и запри. Нет. Лучше запри где-то еще… Я еще не решил…
– Генерал, ты в порядке?..
– Я всегда в порядке. А ты мне не ровня, чтобы задавать такие вопросы. Захочу – завтра вылетишь из моей армии и будешь милостыню собирать на равнинах. Так что захлопни раковину и иди выполняй, что я говорю!
Дан тоже изменился в лице, кивнул и вышел. Раньше Алан слушал его. И уж точно не угрожал в стиле: «Я твой хозяин, а ты – тряпка», будто перед ним была распоследняя адская подстилка, а не вернейший воин! Эта Надя перевернула все на свете! А он еще и мечтал о такой, как она! Нет, от этих баб одни беды, если позволить им слишком многое…
Надежда с трудом сдерживалась, отдавая Дану письмо.
– Спасибо тебе за все, – промолвила она.
– Хочешь, я позову Эльзу? – предложил Дан, видя, что творится неладное.
– Нет, она твоя жена… практически. Я не хочу вас впутывать. Прощай… Скажи ей, что я буду скучать.
Ему показалось, что на этот раз на ее глазах навернулись слезы. Но темнота уже поглотила ее силуэт. И прикосновение к плечу осталось горящим знаком последней дружбы… До конца прожегшим в его груди незаживающую дыру.
«Дорогой Алан, любимый мой.
Я пишу это, потому что не смогу заглянуть в твои глаза, а заговорить точно уж теперь не смогу.
Прости меня, я сделала то, чем нельзя гордиться. Но если бы я этого не сделала, меня бы все равно раздавило со временем то, чего я не знала. Потому что нельзя жить каждый день с любовью к тебе и не почувствовать этого.
Не спрашивай, откуда я узнала. Твое сердце и ты сам принадлежишь другой, всецело и полно, даже больше, чем это возможно.