Надежда патриарха
Шрифт:
– Простите. Он так одичал и стал злым после того, как Алекс ушел с «Мельбурна». Непослушный и… – Она, казалось, не замечала уничтожающего взгляда Карлы. – Лучше будет нам уехать, я думаю.
– Перестань. – Я постарался улыбнуться. – Я рад, что вы здесь. Мы вместе всем этим займемся.
Карла простонала. Я развернулся к ней:
– Ты тоже злючка?
– Не особенно.
– Твой брат всегда такой?
– Когда есть причины.
– И что за причины?
– Если вы не понимаете, то не
– Я ничего не могу с ними поделать, и они это знают. Мы так внезапно потеряли Алекса, он не успел ими заняться, и… – Ее глаза наполнились слезами.
Я покатил к дверям.
– Ник, куда ты собрался? – тихо спросила Арлина.
– Искать Майкла!
– Будь… благосклонным.
– Как всегда. Я присоединюсь к вам во время обеда. Кресло, наружу и на этот раз не цепляйся за стену.
– Я не…
– Молчи. – Я был не в настроении спорить. Солнце палило нещадно. Я посмотрел вверх, размышляя, не надеть ли защитную кепку. Я не слышал сегодняшнего озонового прогноза. Ладно, я пробуду там недолго.
– К воротам. – Я кивнул охраннику:
– Не видели маленького Тамарова?
– Нет, сэр.
– Кресло, вокруг дома.
Слава богу, земля была сухая, а то можно представить, как бы кресло пробиралось по грязи. Что ж, я не буду часто ездить по газону, да и вообще – недолго буду оставаться в кресле. Лучше уж смерть.
Мы проехали по газону, но это ни к чему не привело. Я заглянул под навес, на вертолетную площадку и в Домик охраны у задней стены.
Майкл нашелся у бунгало, которое когда-то принадлежало Адаму и Джареду Тенерам. С того времени оно пустовало, хотя иногда, когда дом был заполнен, в нем останавливались гости.
Мальчик расположился в шезлонге, в котором так любил сидеть Адам.
– Можно к тебе присоединиться?
Он ничего не ответил. Я посчитал это за согласие и подкатился ближе.
– Жарко. – Ответа не последовало. Надо было придумать что-то получше. – Майкл, отчего ты такой злой?
Он скрестил руки на груди и отвернулся.
– Это из-за твоего отца?
– Я в нем не нуждался. Я почти взрослый.
– Мне так жаль, что ты его потерял.
– А вам-то что? – презрительно бросил он.
Если бы я в свое время решился так разговаривать с отцом… Один Господь знает, что бы… Выпороли бы в лучшем случае. Где этот губошлеп набрался наглости, чтобы так разговаривать с Генеральным секретарем ООН?
– Строите все из себя, – процедил он.
– Что ж, твой отец не осудил бы тебя за дерзость.
– Не говорите о нем!
Я был в долгу перед Алексом, но мальчишка оказался непроницаем. Отступившись, я сел поудобнее в кресле, чтобы унять боль в спине.
Позади меня послышались шаги.
– О, я и подумать не мог… Я повернулся:
– Джаред!
– Не
– Нет, оставайся.
С неприязнью во взгляде Майкл не спеша поднялся с шезлонга и, обогнув Джареда, вышел на тропинку.
– Вернись! – крикнул я не задумываясь. Мальчик повернулся, держа руки на бедрах. – Сейчас же! – Если бы он меня проигнорировал, я был бы не в силах что-то поделать.
Майкл медленно вернулся.
– Садись обратно в шезлонг! Как ты смеешь уходить, даже не извинившись!
– Вы не мой…
– Отец? Нет, но я взрослый человек, а ты мальчик. Или ты будешь держаться со мной вежливо, или…
– Что?
– Или будешь иметь дело со мной. – Я говорил спокойно. Через мгновение он опустил глаза. – Ты останешься здесь, пока мы не закончим. – Все еще раздраженный, я взглянул на Джареда.
Тенер промолвил неуверенно:
– Я не хотел вмешиваться…
– Джаред, это Майкл Тамаров, сын моего старого друга Алекса. Майкл, дай руку или… дай руку! – Он меня уже достал.
Джаред залился краской.
– Если бы вы со мной так обращались, когда я был маленьким, я бы… – Его голос стал совсем неслышным.
Я посмотрел на него. Сколько ему было? Двадцать семь? На три года старше Филипа. За двенадцать лет, прошедшие после того, как он покинул нашу резиденцию, мы хоть раз поговорили как следует? Время от времени я встречал Джареда в окружении друзей Роба Боланда, и он бормотал какую-то вежливую фразу. Я, со своей стороны, не испытывал желания с ним общаться.
– Ты бы – что?
– Лучше не продолжать. – Он снова покраснел. – Возможно, мне не следовало поднимать этот вопрос.
– Почему же нет? – Я с трудом сохранял вежливость. Как бы из всего этого выпутаться? Я совершенно охладел к мальчику, которым хотел было заняться, и увяз в разговоре с парнем, видеть которого желал как можно реже.
Он мрачно посмотрел на Майкла и решительно начал:
– Мистер Сифорт, я многие годы хотел с вами кое о чем поговорить…
– Тогда давай, валяй. – Через мгновение я приказал креслу закатиться внутрь. Ведь все равно мы бы как-то пришли к этому за предстоящую неделю.
– Я был ужасным подростком. Теперь я понимаю это. Мне стыдно, но я ненавидел вас. – Его взгляд был почти дерзким. – Потому что вы дали Фити то, чего никогда не было у меня.
– Любовь?
Его отец буквально погиб за него. Если он так и не понял всей глубины любви к нему Адама, у меня не может к нему быть никакой симпатии.
– Большее. Чувство… порядка. Фити знал свое место в семье, что ему можно и чего нельзя. Знал, как ему себя вести.
Ничего я ему не дал!
– Филип сам к этому стремился.