Надежда патриарха
Шрифт:
– Мы вернемся обратно к вечеру? – Наконец Марк заговорил как нормальный человек.
– Зависит от того, что мы там найдем.
Я сам толком не понимал, почему мне надо попасть на место взрыва, но знал, что это необходимо. Раз лондонцам довелось впервые за столетие понюхать пороху, мое присутствие придаст им уверенности. А может, и нет: один вид моего кресла на колесиках, маневрирующего среди развалин национальных сокровищниц, способно их попросту обескуражить.
– Сэр? – застенчиво промолвил Бевин.
– Не беспокой его! – рявкнул Ансельм.
Парень, который напивается
– Что, Дэнил?
– Мы будем совсем рядом с Девоном… Пока мы там, могу ли я вернуться в Академию?
– Меня беспокоят террористы, а ты хнычешь о возвращении в Академию? Здесь же люди погибли! – Я схватил его за грудки, подтянул поближе. – Мне здесь везде будет нужна твоя помощь. И ни слова больше… – Я как следует тряхнул его.
– Слушаюсь, сэр! Нет, сэр! – Он едва не поднял на меня руку, но вовремя опомнился. – Простите, сэр.
– Четыре наряда! – Как гражданское лицо я вряд ли был вправе наказывать его, но парень счел за благо не возражать.
– Простите, – еле слышно проговорил Бевин и уставился себе в колени.
Я бросил на него украдкой взгляд. Мальчишка чуть не плакал. Надо ли было брать к себе неоперившихся юнцов прямо с учебы? У меня ведь в столе лежал целый список подходящих гардемаринов.
Мы направили вертолет прямо к Кенсингтону. Я бы предпочел пролететь над Темзой, однако чувствовал, что терпение Марка на исходе. Мне хотелось эффектно сесть на Эксибишн-Роуд, но улица оказалась заполнена военными и медицинскими машинами. Мы сделали круг.
Я ожидал больше разрушений, нежели представилось нашим взорам. Рухнула часть стены, во многих окнах побились стекла, и восточный фасад был сильно закопчен. Но само здание уцелело.
– Сядем здесь, у памятника Кромвелю.
– А что потом? Выкатитесь и объявите, что вы Генсек?
– А почему нет?
Марк вскипел, но сделал, что ему было велено. Пока Марк с ребятами вытаскивали из вертолета мое кресло, к нам подскочил человек в униформе:
– Приятель, убирай отсюда свою технику. Здесь запретная зона!
– Помогите мне выбраться. – Я налег на плечо Ансельма и соскользнул с сиденья вертолета. – Вы, там, ваше имя и звание!
– По какому праву?! – воскликнул военный.
– Потише! Я – Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций Сифорт. – Я обнял своих парней за плечи, и они вдвоем потащили меня в кресло. – Осторожно, Бевин! – Они осторожно опустили меня вниз. – Имя и звание, говорю!
– Я – сержант Рурк, из военизированного дивизиона. А вы действительно Генеральный?.. Позвольте взглянуть на ваше идентификационное удостоверение.
Марк рассвирепел.
– Что ж, это законное требование. – Я наклонился в сторону, вытащил бумажник и бросил военному свою чип-карту. – Удовлетворены? Кресло, к парадному входу – он справа от нас. Найди пандус и подними меня по нему. – Я покатился вперед. – Пойдемте с нами, сержант. Поможете нам объяснениями.
Тилниц пристроился сбоку:
– Сэр, это безрассудно. Как я смогу наблюдать…
– Не беспокойся. Ты что, думаешь, убийцы будут стоять здесь наготове и ждать, вдруг я появлюсь? Закрой
– Правительственная резиденция…
– Там атмосфера, как в могиле. Хороший отель, я сказал. Кресло, стоп. Марк, мы здесь все будем делать так, как мне нужно. Еще одна такая твоя выходка – и я приму твою отставку. Давай, кресло.
– «Давай» – что? – бесстрастно отозвался комп.
– Давай вперед. Продолжай движение. Мы потихоньку тронулись дальше.
Тела погибших уже убрали, но следы бойни внутри все же остались. Когда колеса кресла прокатились по луже еще не засохшей крови, Ансельм позеленел. Я то и дело подавлял приступы тошноты, прилагая все силы, чтобы не опозориться самому и не оскорбить мертвых. Мой визит привел в чувства оставшихся в живых сотрудников музея. Они снова и снова повторяли ужасный рассказ.
Через центральный вход в здание ворвались пять вооруженных человек в масках. Лазерами они сняли охрану и установили зажигательную бомбу в главной экспозиции – «Одежды жителей колоний всех времен, от Индии до Белладонны». Система пожаротушения и сигнализация были отключены.
Возможно, террористов спровоцировал на дальнейшие действия шум, или они сами намеревались продолжить кровопролитие. Так или иначе, но они забаррикадировались в центральном вестибюле и стали стрелять по всем без разбора посетителям и персоналу. Среди погибших оказались пятилетний мальчик и три монахини из Лахора.
Когда в отдалении завыли первые сирены, их главарь свистнул. Они выскочили на улицу, где и встретили героиню дня.
Ее звали Индира Рай. Работник музейной охраны, она засела за припаркованным грузовиком, ожидая подмоги. Когда террористы сбегали по ступенькам, женщина поднялась на ноги и хладнокровно открыла огонь. Она успела двоих убить и ранить еще одного, пока выстрелы не оборвали ее собственную жизнь. Оставшиеся террористы вскочили в поджидавшую их машину и скрылись.
Я выслушал страшный рассказ. Вестибюль между тем наполнился людьми. Прибыл лорд-мэр, вместе с ним – несколько полицейских чинов и местный член Генеральной Ассамблеи.
Я подкатил к стоявшим в ожидании журналистам и сделал короткое заявление, которое тут же было разослано по сетям. С Марком Тилницем, и без того уже отчаявшимся обеспечить мою безопасность, чуть ли не сделался припадок. Я понимал его опасения: мое прибытие сюда инкогнито уже не имело особого значения, так как о моем присутствии в Лондоне было объявлено на весь мир. С другой стороны, не прибыв сюда, я бы не смог продемонстрировать лондонцам свою поддержку.
Когда мы поднялись в здание, юного Бевина начало колотить, он весь побелел. Я немного пожалел, что ему пришлось увидеть такую сцену. Но все ж таки он готовился стать офицером, а на Флоте еще не такое бывает. Рано или поздно ему довелось бы увидеть смерть. Вид матроса, оказавшегося без скафандра в безвоздушном пространстве, не намного ужасен, чем резня в музее.