Надежда Пятиречья
Шрифт:
Толпа вокруг костра зашелестела, передавая друг друга отрывки только что услышанных слов. Люди поглядывали на Дэна с удивлением и не доверием, кто-то тянул малышню за руку, стремясь оттащить подальше от странного гостя, а некоторые наоборот подсаживались ближе и теперь разглядывали Дениса так пристально, словно хотели в его внешности обнаружить что-то фантастическое. Девчонки снова хихикали, сбившись в кучку, и метали в сторону Дэна все более
– Ну-ну, – процедил сквозь зубы Артур так тихо, что услышала это лишь Ася. Он поднялся, так и не задав своих вопросов, и громко произнес: – Благодарю за гостеприимство, мне пора домой, до закрытия транзитки осталось совсем немного. Боюсь, что моя дорогая учительница не оставит меня ночевать в своем доме, так что мне лучше успеть. Рад знакомству со всеми, кого не знал, и встретимся завтра в школе. – Он поднялся и едва заметно коснулся руки Аси, пылавшей от стыда.
– Ну, наконец, ушел, – выдохнул Сан Саныч, с недоверием глядя вслед удаляющемуся парню. – Жуткий тип, прям мороз по коже от его манер. Прости, Аська, что подсунул его тебе, но сама понимаешь.
– Да-да, все нормально. На уроках он ведет себя прилично.
– Ну, слава Спасителю! – Мужчина разминал ноющие к вечеру руки. – Пойду и я отдыхать, весь день в бегах.
День был слишком тяжелым и невообразимым, чтобы Асю хоть что-то продолжало удивлять, и все же чрезмерно спокойная реакция и наместника, которые должны были громче всех протестовать, на рассказ Дениса вызывала если не подозрения и вопросы, то хотя бы удивление.
Оставшись без компании главного в Заречье человека, люди расслабились и стали активнее выспрашивать у Дэна о быте, о еде, о том, как устроена жизнь. Некоторые продолжали смеяться, дивясь поразительной фантазии парня, и никак не хотели верить в истинность его слов. Но многие все же поверили. Не могли свыкнуться, хотели отрицать, но все же поверили. С уст людей, отправлявшихся спать, все чаще слетали слова о Новейшем Завете, Спасителе, Пустоте и всем том, что казалось таким привычным и правильным, а теперь ставилось под сомнение. Но вера людей Пятиречья, в особенности в сельской местности, была настолько искренней и глубокой, что многие восприняли Дениса просто как исключение, которое и должно подтверждать истину и правило.
От стайки девушек моложе Аси на пару лет отделилась одна. Рыжеволосая и самая смелая Тая всегда и во всем стремилась опередить подруг. Она почти беззастенчиво подсела к Денису и томно взглянула на него из-под светлых, но длинных ресниц. Отец Алексий подобрался и весь обратился во внимание.
– Денис, скажите, – сладко пропела Тая, – вы пришли сюда за невестой? – Подружки по другую сторону костра захихикали. – У вас закончились красивые девушки? У нас их много, вы выбрали правильное место. Красивые работящие.
Отец Алексий багровел на глазах и уже открыл рот, чтобы осадить зазнавшуюся девицу и пригрозить Новейшим Заветом, но Дэн опередил его:
– Милая девушка, у нас не принято жениться ил венчаться, чтобы вступить в близкие отношения. Не знаю, насколько вас такой вариант устроит.
– Да вы! Да как вы! – Тая захлебывалась от возмущения. – Как вы смеете! Да я! – Она вскочила, а за ней следом поднялись и покрасневшие от стыда подруги. Убегая, они даже не обернулись на костер, покатывающегося со смеху Дэна и осуждающе глядящего на него священника.
Через четверть часа у костра остались только Дэн, Ася, отец Алексий и кучка детей, мечтающих услышать все новые и новые фантастические истории о местах, в которые они и поверить-то не могли. Они были рады, что от гостя наконец отлепились взрослые девицы. Лес засыпал и окутывал Пятиречье мокрым туманом, в котором даже Белые ночи, уступавшие теперь место тьме, казались блекло-серыми.
– Расскажите, расскажите еще! – умоляли дети, неистово зевая и потирая глаза.
Дэн успел поведать, что в Лахте никто не умирает от болезней в молитве и уповании на волю Спасителя. Нет в этом идеально изолированном от улицы мире ни ветра, ни солнца. Никто не возделывает поля, не ждет дождя и не страдает от неурожая – синтетическая безвкусная еда рассчитана строго по калорийности, а каждого члена общины, как они себя называли, ежемесячно сканируют на предмет нарушений. В Лахте нет веры в Спасителя, нет даже преданий, что передают из уст в уста в Пятиречье. Никто не ходит на исповеди, а отмечают не религиозные праздники, а новые научные открытия, которые, впрочем, давно перестали совершаться. Жители Лахты с детства работают в лабораториях и изучают сложнейшие процессы, происходящие в человеческом теле. Они изучают все: воду, воздух, растения, которые удается добыть. Но сейчас технологический прогресс застопорился, и мир Лахты достиг той точки, когда жизнь – лишь наслаждение и созерцание, полное свободы действий и нравов.
Конец ознакомительного фрагмента.