Надежда умирает последней!
Шрифт:
Великий Распределитель был крайне недоволен, что мы все остались живы. Даже, почти, невредимы. Если не считать сеструхиной брони, которая потеряла сразу семь пунктов от брони из двадцати одного. Босс применил психологический прием. Из всех его отверстий повалил белый, плотный дым, воняющий сероводородом.
— Черт! Воняет тухлыми яйцами! Ничего не видно! — послышался голос Птицыной. — Не знаю, где эти штуки, что ползают вверх-вниз!
— Колбаска! Колбаска! — тут же откликнулся Холодечик откуда-то сверху.
— Правильно, кричи! Требуй колбаску! Батон
— Колбаска! Колбаска! Колбаска!
— Ориентируйтесь на его голос! Он катается на вилах! — сообщил я дамам, сам вовремя отпрыгнув от резко приблизившегося голоса Холодца.
Пару минут мы бились, не видя толком противника. Я, все-таки, один раз что-то не подрассчитал, голос питомца приблизился слишком сильно, и мне засветило вилами прямо по голове. Хорошо сбоку, а не сверху, а то бы придавило. А так, просто две трети жизни сняло, которые я тут же восстановил, опустошив половину пробирки. Да. Теперь, на двадцать втором уровне, жизни стало так много, что мне нужно было на полное восстановление больше половины, а Светке, так вообще, и целой пробирки не хватало.
Бедный Холодечик даже охрип к тому моменту, как дым рассеялся. Но он сделал большое дело. Не забыть потом ему купить колбасу и сыр.
Каретка поднялась вверх, увлекая за собой вилы с сидящим на них Холодцом. Мой желеобразный шипастый друг быстро взглянул на людишек внизу, а потом прыгнул в кабину. Мне показалось, или он, действительно, подмигнул?
Босс, почувствовав неладное, снова закачался и затрясся, от чего по полу пошла такая дрожь, что устоять стало крайне сложно.
— У меня жизнь убывает! — из своего закутка закричала Сигизмундовна. — От этой тряски!
И, правда, жизнь неумолимо уходила вниз. А мы ничего и сделать с этим не могли, просто стараясь устоять на своих двоих, что удавалось с большим трудом.
— Пейте зелья! — приказал я.
— У меня всего пара штук! — ответила Сигизмундовна.
Вот ведь! У меня тоже только два. И у Птициной.
— Холодец! Вылезай! — заорал я, краем глаза заметив, что бабка опустошает первую пробирку. — Иначе мы тут помрем все.
Но мой питомец не отозвался…
Колбаска! Сырок! Мяско!
Сигизмундовна уже выпила вторую пробирку. Да и я тоже скоро должен был последовать ее примеру. Птицына, испуганно вытаращив глаза, села на пол, вцепилась в свой жезл и пыталась зубами вытащить пробку из пробирки. Кажется мне, тоже вторая в ход пошла. И только Светка, с ее огромным количеством жизни, только думала о том, чтобы пригубить первую.
Холодечик все еще не появлялся. А затрясло еще сильнее. Теперь уже с ног свалились все, даже я сам не удержался и валялся на полу, ощущая, как тот ходит ходуном, словно началось землетрясение. Баллов так на десять
А жизнь уже неслась вниз со скоростью зайца, спасающего свою жизнь в побеге от волка. Сигизмундовна лишь успела громко выдохнуть, после чего ушла на перерождение. За ней и Птицына. Я лишь крикнул Светке:
— Не пей зелье, всё равно погибнем все! — после чего провалился в темноту.
На проплешине полянки я очутился третьим. Меня уже там ждали хмурые Птицына и бабка.
— Я твоему Холодцу все лапки повыдергаю! — гневно сообщила Сигизмундовна. А белобрысая усиленно покивала, с ней соглашаясь.
— Да я сам ему такой пропистон вставлю! — уверенно заявил я. Потом осекся и покосился на Птицыну. «Пропистон» вообще нормальное слово или слишком грубое для детских ушей? Хотя… Это же Птицына. Она и не такие слова знает.
Рядом с нами, наконец, появилась Светка.
— Что это вообще было? — проворчала сеструха.
Я лишь пожал плечами. Фиг его знает. Может суперскилл. Ульта. Сработала из-за того, что Холодец там что-то внутри него устроил. Может, даже, сломал. Вот что странно — питомец то мой все еще жив. Отображается его иконка перед моими глазами, цел-целешенек, поганец.
— Шо делать то будем? — бабка, кряхтя, поднялась на ноги. Ей совсем не было сложно вставать, просто привычка, выработавшаяся за долгие старческие годы, все еще периодически срабатывала.
— Попробуем еще раз! — голосом, не терпящим возражений, сообщил я. — Учтем все ошибки, да и Холодца я приструню немного.
Если с первой частью фразы никто не спорил, то, когда я сказал про питомца, все три мадамы как-то снисходительно на меня посмотрели. Сигизмундовна после этого еще и ухмыльнулась, цыкнула зубом и покачала головой.
— Пойдемте уже к входу на завод! — пресек я всякие дальнейшие обсуждения по поводу того, как меня слушается мой же питомец. Но мысль задать Холодцу трепку лишь сильнее укоренилась у меня в голове.
— Думаю, надо что-то придумать на случай, если этот погрузчик опять будет сотрясание делать, — заметила Светка уже по пути к боссу.
— Так… Я думаю, что внутри кабины, в этом случае, безопасно, — подумав, сказал я. — Конечно, чтобы драться, там маловато места. Зато, если что, всегда можно найти, за что ухватиться, если трястись начнет. Руль там, рычаги всякие.
— А мне кажется, что места там достаточно. Кабина же с небольшую комнату! — с жаром опротестовала Птицына.
— Вам, может, и нормально, — встряла Сигизмундовна. — Но мне не хватит расстояния на нормальный выстрел.
Я почесал лоб.
— Тогда, сделаем так, — сообщил, наконец, я. — Мы втроем забираемся в кабину, бьем его изнутри. Заодно он и вилами достать нас не сможет. А СтараяКошелка остается на своем прежнем месте. Да, придется умереть, если опять ульт свой запустит, — увидел я скептический взгляд бабки. — Но быстренько вернетесь обратно к нам. Или есть идеи получше?