Надежда
Шрифт:
— Надо же, даже такая дикая от ласки ручной стала, — растрогалась соседка.
Кошка и спасенный ею котенок навсегда поселились в доме тети Лиды.
БАНДИТ
Сижу на берегу реки и смотрю в ее быстрые воды. Странно она течет. За бугром плавно воды несет, а тут стремнина да еще «буруны» то здесь, то там. Никто не смог объяснить мне, как появляются эти странные воронки, попасть в которые и взрослому хорошего мало.
Услышала неподалеку веселые крики ребятишек. Подошла ближе. Пятилетние Колька и Ленька похваляются друг перед другом.
«Гляди,
Прослышав про коварный характер реки, я не заходила в воду выше колена и с некоторым беспокойством смотрела на мальчиков. Но они находились в восторженном расположении духа. Их бесшабашное настроение передалось и мне. Я легла на траву и начала кататься по удивительно мягкому ковру луга.
Еще блаженно кружилась голова, когда я почувствовала что-то неладное в том, что происходило в воде. Подбежала. Мальчишек мотало в буруне. Коля и Леня, попав в промоину, делали невообразимые движения, пытаясь залезть друг на друга. Сначала один оказывался сверху, подминая другого, потом выныривал второй, захлебываясь, цепляясь за трусы и волосы друга.
Оглядела берег. На вершине большого холма сидел «Баран» — местный бандит — и спокойно наблюдал за ребятами. Я взлетела на холм и, боясь приблизиться, закричала:
— Дядя, спасите ребят!
— Еще рано, не нахлебались. Уму-разуму учить надо на совесть, чтобы на всю жизнь запомнили, — ответил он спокойно.
Выдержав паузу, «Баран» неторопливо поднялся, как щенят, выволок пацанов из воды и бросил в траву. Придя в себя, мальчики не сразу побежали домой. Они долго молча лежали и глядели в небо.
— Теперь всю жизнь вам будет стыдно за то, что топили друг друга? Небось, друзья до гроба? — грустно усмехнулся спаситель, поднимаясь с земли.
— Когда вырастете, нечасто напрягайте память воспоминаниями, иначе вам все равно захочется что-либо забыть, — после некоторой паузы добавил он.
Ленька сел и беспокойно заерзал. Старый угрюмый человек в нескольких словах изложил суть горьких мыслей, одолевавших его после купания. Червь стыда больно покусывал в груди. Сомнение, раскаяние, непонимание совершенного ломило голову. Колька тоже сидел с открытым ртом, беспомощный, подавленный, отрешенный.
— Животный инстинкт самосохранения приказывал вам вцепляться мертвой хваткой. Не понимая, вы спасали друг друга. По одному давно бы утопли, — промолвил «Баран» и, тяжело ступая, направился в сторону города.
Мне показалось, что этот суровый человек во второй раз спасал ребят.
ШУТКА
К Лешиной компании пытался пристать Юрка с соседней улицы. Но почему-то не нравился он ребятам, и они прогоняли его. Но в этот раз, старший из нас Вадим, сам предложил Юрке сыграть в монетку:
— Ты прячь, а я буду искать. Найду, моя будет, — коротко объяснил он правило игры.
А Юрка, не будь дурак, походил
— В рот засунул? Открой, покажи!
Юра послушно открыл рот. В следующий момент Вадим схватил горсть пыли и с размаху засыпал в рот Юрке. Громким смехом ребята оценили шутку своего друга. Но, увидев выпученные глаза мальчишки, задыхающегося, не способного вдохнуть-выдохнуть, испугались и стали шлепать его по спине. Откашлявшись, Юрка заорал так, что прибежала с огорода его мама. Она поймала «шутника» за шиворот и отвела домой. Вадькина мама сгоряча в полутьме сеней схватила, что попало под руку, и давай стегать сына ниже спины. Потом, услышав, что Вадик что-то уж больно громко орет, остановилась, вытолкала его во двор и тут обнаружила, что вместо веревки била сына кожаным ремнем от конской упряжи, конец которой был украшен металлическим уголком.
Остыв, она обняла сына и уже не сердитым голосом заговорила: «Ирод ты бестолковый, а если бы Юрка задохнулся? Что тогда? Доведут меня до могилы твои непутевые шуточки». Она вздохнула и в сердцах бросила ремешок на крыльцо. Вадим виновато молчал. Ребята за плетнем тоже. Чтобы разрядить неловкую обстановку, я затарахтела:
— У нас в прошлом году первоклассники во дворе щебенкой кидались в круг, нарисованный мелом на заборе. Закончилось тем, что Сашке попали в висок, и он свалился без сознания. Но, пока звали медсестру, он пришел в себя. Вечером тот же Сашка сдуру залез в яму со строительным мусором. А старшеклассники не знали и устроили соревнование: кто с большого расстояния куском железного прута попадет в эту яму. «Стрелы» летели одна за другой. Когда ребята закончили обстрел, я подошла к яме и ужаснулась. Испуганный Сашка сидел, прижавшись к стенке ямы, и сосал пораненный палец.
Ребята молчали. Я поняла, что моя болтовня сейчас не к месту.
БАБУШКА МАРФА
Устроили ребята Леньке головомойку. Уж не знаю за что. Наверное, заработал. Шустрый больно. И вот бежит он, размазывая слезы по лицу, и кричит:
— Доберусь до вас, дайте срок!
Влетает он во двор — и к бабушке. Баба Марфа в сером фартуке, засучив рукава кофты за локоть, старательно месит тесто в белой деревянной дежке. Седые волосы выбились из-под белого платочка, лицо покраснело, бусинки пота текли по лбу и застревали в густых бровях.
— Кто обидел моего внучка? — пробасила бабушка.
— Поколотили меня ребята ни за что ни про что, — хныча, доложился Ленька.
Бабушка, не торопясь, вытерла руки, прижала Ленькино заплаканное лицо к животу и концом каляного (грубого), заскорузлого фартука утерла слезы внуку, приговаривая:
— Пройдут болячки и обиды. Все будет хорошо.
Я смотрела и удивлялась. Не сюсюкает с Ленькой бабушка, не ругает ни его, ни друзей, не бежит к родителям жаловаться, а мальчишка успокоился и уже без слез рассказывает бабушке про свои проделки и проделки ребят. Они вместе смеются. И все-то у них просто и хорошо, по-душевному, на равных. И нет больше обид, а есть радость и покой оттого, что бабушка рядом.