Надежды и муки российского футбола

Мильштейн Олег Александрович

Я считаю, что футбол – это одно из самых ярких открытий в сфере духовной жизни. Это и духовная жизнь тоже. И жизнь в сфере каких-то общественных, социальных взаимодействий нашего мира, нашей цивилизации вообще.

Самое главное достоинство футбола, самая великая его заслуга, о которой мы, кстати говоря, должны задуматься всерьез, но мало об этом говорим и пишем, в том, что футбол объединяет народы. При всей внешней враждебности, при том, что в свое время появились эти самые английские хулиганы, которые сейчас вроде бы утихомирились, при случаях ненависти, когда какую-то торси-ду бьют в какой-то стране, футбол сближает нации, сближает народы. И это очень важно. Все эти турниры и чемпионаты мира, Лиги европейских чемпионов, какие-то другие турниры, даже товарищеские встречи – все они способствуют тому, что мы становимся все ближе друг к другу (я имею в виду разные народы), узнаем друг о друге все больше и больше. И не только потому, что за каким-нибудь «Ботафого», «Динамо», за «Спартаком» поедет, там, три сотни болельщиков

куда-то в Сан-Марино или в Париж, – нет. Мы же смотрим эти репортажи оттуда из «Сен-Дени» или из «Сантьяго Бернабеу», мы переживаем. Мы попутно впитываем массу информации от наших, как правило, очень бездарных теле – и радиокомментаторов, которые рассказывают нам об этих матчах. (С этим делом у нас очень плохо. Наверное, пальцев одной руки хватит, чтобы сейчас перечислить более или менее толковых комментаторов, которые ведут футбольные телепрограммы.) Мы читаем, мы узнаем массу дополнительной информации о том, кто покупается, за сколько, о вкусах, нравах, привычках Роберто Карлоса, Роналдо, Бекхэма, Фигу… Футбол сближает нации, сдружает их несмотря ни на что. И вот в этом его главная величайшая роль. Не в том, что физически совершенствуются люди, не в том, что кто-то добивается успеха (вот они три, четыре, пять раз чемпионат мира выиграли), а в том, что сближаются люди и народы. Вот главная великая роль футбола. Это изначальная кубертеновская идея, и здесь она уже возведена в абсолют и достигла своего высшего проявления.

Так же, как в любой другой сфере человеческого бытия, в футболе отражается лицо нации, ее дух, ее стиль жизни, ее уровень развития, ее какие-то поведенческие принципы, нормы. Тут никуда не денешься. Можно идти вглубь, приводить примеры, но я абсолютно убежден, что это действительно так, что футбол – я уже об этом говорил, немецкий футбол, испанский футбол – всегда выражает дух этой нации, ее традиции, ее поведение, ее привычки, ее образ жизни.

Так есть и так будет, несмотря на то, что попутно происходит процесс интернационализации, когда в таких суперклубах, как «Реал», «Барселона», «Аякс» вдруг сходятся игроки совершенно разных стран, разных уровней развития – и тем не менее футбольные школы не разрушаются, они остаются. Хотя из Бразилии в Европу ежегодно уезжают примерно сто футболистов, за двадцать лет – тысячи, этот процесс не останавливается, появляются новые бразильские футболисты. И эти новые рождаются не в «Реале», не в «Аяксе», не в «Баварии» – они рождаются в Бразилии. В Европе они начинают приспосабливаться, иногда ломать себя, а иногда, наоборот, под себя подламывать друзей по команде, навязывать свой стиль игры новым партнерам, как это могут позволить себе делать в «Реале» Бекхэм, или Роналдо, или Фигу. Но все равно эти национальные школы существуют, они никуда не исчезают, не разрушаются. Они могут трансформироваться, они могут развиваться, они могут меняться, но все равно они остаются национальными школами, хранящими свой облик.

Да, я понимаю, что такое субкультура. Наверное, можно говорить о культуре футбола как о субкультуре, потому что футбол помимо привычки ходить «на футбол», на матч, и смотреть, и переживать, рождает целый ряд других проявлений, привычек, способов решения житейских проблем. Вокруг футбола разрастается целая индустрия (майки, сувениры). Это все влияет на эстетическое воспитание детей, потом подростков, потом взрослых людей. Легенды, которые складываются вокруг футболистов, рождают свою литературу, свои верования, свои приметы, свои привычки. Футбол обрастает целым рядом каких-то явлений, этакой обрядностью. Вот, кстати, сегодня пишу очередной комментарий, свою колоночку спортивную в газете «Советский спорт», о роли всевозможных примет, обрядов в бразильском футболе, привожу много разных примеров. Очень интересно: традиционная религиозная жизнь накладывается и сочетается с чисто футбольными делами так, что появляются какие-то совершенно новые традиции, новые проявления духовной жизни, новые ритуалы, обряды… И все это вместе действительно рождает определенную субкультуру, и это конечно налагает определенный отпечаток на духовную жизнь нации, на ее повседневную жизнь, на привычки людей.

Ну, футбол – это контркультура если только у нас в России! А так, конечно, его можно назвать в какой-то мере шоу-бизнесом. Когда встречаются «Реал» и «Ювен-тус» – это спектакль, равного которому я просто не знаю. Или финал какого-нибудь дерби, например, «Арсенал» – «Манчестер» – вот это зрелище! Помимо всех прочих вещей – помимо того, что это индустрия, что это вложенные деньги, что это способ жизни громадного количества людей, что это религия, что это страсть, это страдания, футбол – это еще и просто зрелище. Люди ходят и получают громадное удовольствие.

Я как-то немного соприкоснулся с японским футболом: делал небольшой фильм о подготовке их чемпионата лет семь-восемь назад. Ездил в Японию, провел там две недели, посещал разные футбольные клубы. Меня поразило, что в Японии футбол только-только начинался, то есть формально он существовал издавна, но он только-только выходил на мировую арену, о нем только-только начали узнавать и говорить всерьез. Я увидел, насколько это непривычное зрелище для людей, у которых было то сумо, то бильярд, то еще что-то, и вот появляется футбол – как же они живо все это воспринимали, с какой страстью они ходили на футбол!

Приезжаю

в маленький провинциальный городок, узнаю, что в шесть вечера будет рядовой футбольный матч на Кубок лиги, матч команд, которые находятся в «винд-таблице», матч, который в принципе ничего не решает, и впереди еще несколько туров. Так вот, чтобы попасть на этот футбол, хотя стадион там первоклассный, места всем хватит, люди чуть ли не в шесть утра занимают очередь, приходят и стоят длинной очередью вокруг стадиона – я сам видел. Причем приходят с детьми, с родственниками, большими группами, с корзинками с едой, с термосами, располагаются, поют песни, рассказывают анекдоты, веселятся, детишки бегают, играют. Очередь двигается неспешно, часами в этой очереди люди сосуществуют очень мирно, дружно, получают билет, счастливо уходят, потом возвращаются вечером на футбол.

Свирепая торсида располагается на одних трибунах, интеллигентная торсида (это те люди, которые приходят просто насладиться) – на других. То есть ты никогда не получишь там бутылкой по голове, не услышишь матерного слова, если не хочешь – сидишь вместе с интеллигентными людьми, которые тоже сидят и смотрят футбол, а на другой трибуне – барабаны, тамтамы, ракеты, там неистовствуют, там уже никто на поле не смотрит, там идет пальба, стрельба, тарахтение – что-то совершенно дикое. И для тех и для других, конечно, это зрелище, конечно, это цирк, конечно, это яркое представление. И воспринимают его по-разному: одни наслаждаются, получают удовольствие, другие сопереживают и ликуют, исторгают эмоции вместе с футболистами по поводу забитых или пропущенных голов или после удачного приема, обводки, финта. Но то, что это зрелище сопоставимо с массовым театром, с каким-то шоу, – это факт. А что это бизнес, тут и говорить нечего. Какие деньги вертятся в футболе – об этом все догадываются. Если кто не знает, так может себе представить, потому что сообщают же о трансферных суммах и стоимости клубов, об операциях нашего чукотского губернатора, так что это уже ни для кого не секрет.

О парадоксальности футбола. Я сам в свое время занимался многими видами спорта: играл в баскетбол, в ручной мяч, в волейбол, был капитаном команд – я не говорю уже о футболе. Так вот каждый вид спорта, особенно командные, тоже парадоксален, содержит в себе загадки, и никто никогда не берется предсказать итог матчей, если встречаются команды примерно равного класса.

Футбол же превосходит другие игровые виды спорта хотя бы тем, что он более массовый, более зрелищный. Когда сидит на «Маракане» 150 тысяч человек, это все-таки гораздо более нервное, более взбудораживающее нервы зрелище, чем даже финал Уимблдона, где на трибунах сидят тихие зрители, мотают влево-вправо головами, потом ох! ах! Это куда более взвинчивающее зрелище, чем даже любой финал баскетбольного чемпионата мира, когда все решается в последние три секунды, и нужно провести такую комбинацию, чтобы Александр Белов умудрился за три секунды до финального свистка засунуть этот самый мяч в кольцо. Это тоже все интересно, трогательно, имеет право на существование, и все это тоже доставляет колоссальное удовольствие. Но в зале-то все равно будет тридцать, ну сорок тысяч, пусть еще по телевизору смотрит миллиард, но это более компактное зрелище, более узкое и, может быть, даже аристократическое – все-таки баскетбол не такой общенародный, не такой общепринятый вид спорта, как футбол. Или волейбол… Не говоря уже о теннисе… У футбола есть какая-то своя магия, свое что-то такое – ну, что трудно передать, о чем трудно говорить. Это ощущается, безусловно.

Я знаю по себе: когда выходишь на верхний ярус «Ма-раканы», поднимаешься в лифте, распахиваются двери и ты оказываешься лицом к лицу с этой гигантской чашей, тебя уже до начала игры охватывает такой трепет, восторг, энтузиазм, который никогда не охватывает тебя на трибуне какого-то там баскетбольного, волейбольного стадиона. Это что-то все совсем другое, это на порядок выше! Не потому что футбол лучше, не потому что футбол интереснее, техничнее – просто это более массовое зрелище, более народное, которое сопровождают более сильные эмоции.

Даже в тяжелой атлетике есть творчество, есть сюрпризы. Вспомним драматическую развязку поединка Жа-ботинского и Власова на Олимпийских играх в Токио, и на этом все споры закончатся. Я отметаю точку зрения об отсутствии творчества в спорте. Разумеется, в футболе есть и вдохновение, и поэзия. Но не может футбол держаться только на вдохновении, на импровизации, на творческом полете какого-то одного Гарринчи, каким бы великим он не был, хотя Гарринча мог выиграть какой-то мяч, какой-то турнир, какой-то чемпионат. Был случай в конце 1957 года, в декабре, когда благодаря совершенно феноменальным финтам Гарринчи «Ботафого» разгромил команду «Славянец» со счетом 6:2, и пять голов забил не Гарринча, а центральный нападающий «Ботафого». Все мячи были забиты с подач Гарринчи. Все решили, что этот матч сделал Гарринча. Или возьмем сегодняшних звезд, когда один игрок класса Бекхэма, класса Фигу, класса Ривалдо может вдруг взять и сыграть неожиданно на себя, и пойти поперек принятых канонов и шаблонов, и вдруг броситься против троих и обыграть их; в то время как все думают, что он сейчас отдаст, он неожиданно обыгрывает и забивает гол. Конечно, может быть такое, разумеется, но в обычных нормальных условиях. Мы не берем сейчас такие исключения, такие удивительные проявления футбольного искусства, взлеты, мы берем нормальные условия развития футбола.