Надгробие Дэнни Фишеру
Шрифт:
— Ничего, — улыбнулся я. — Как-нибудь переживет.
— Прошлой ночью мне показалось, что ты никогда больше не придешь в этот гадюшник…
— Это было прошлой ночью, — тихо ответил я. — Теперь уже все изменилось.
Она вгляделась мне в глаза, будто пыталась заглянуть в душу.
— Дэнни, ты вернулся из-за меня? — с надеждой спросила она.
— Да, Ронни, — солгал я. — Из-за тебя и… из-за денег.
— Ты получишь и то и другое, — раздался за спиной голос Филдса. — Я сразу, малыш, понял, что у тебя голова варит… Я был уверен, что ты придешь.
— Я слышал, вы неплохо платите, мистер Филдс, — сразу перешел я к делу. — Хотел бы убедиться в этом.
Он пододвинул мне стул и пытливо посмотрел в лицо, все так же широко улыбаясь. Глаза его оставались холодными, как всегда.
— Ночью, малыш, ты отделал Спита, — вкрадчиво упрекнул он меня. — Мне не нравится, когда так обращаются с моими ребятами.
Я сделал скорбное лицо.
— Спит был моим приятелем, — медленно произнес я. — Мы провернули с ним пару делишек. Он нарушил старый наш уговор, когда взялся шпионить за мной.
— Но он выполнял мое поручение, — почти нежно проговорил Филдс.
— Да, это, конечно, меняет дело. Но до этого он был моим другом.
В комнате повисла напряженная тишина, которую нарушало лишь шумное дыхание Филдса, посасывающего свою сигару. Я молча наблюдал за ним, пытаясь угадать, какие мысли копошатся в его черепе. Я знал, что Филдс — далеко не дурак. Но купится ли он на мое предложение? И если да, то какую даст цену?
Наконец он обнаружил, что сигара его погасла, достал зажигалку, прикурил.
— Ронни, дай-ка нам по стакану апельсинового сока. Надеюсь, это не повредит спортивному режиму Дэнни.
Когда дверь за ней закрылась, он повернулся ко мне.
— У тебя с ней все о’кей получилось? — спросил он, подмигивая.
— Даже очень, мистер Филдс, — принял я игру.
— Я сказал, что лишу ее премиальных, если ты будешь недоволен, — рассмеялся он.
— Так сколько? — прервал я его.
— За что — «сколько»? — решил понаивничать Филдс.
— За то, что я случайно проиграю.
— Ну, что я говорил? — захохотал снова Филдс. — Смышленый ты парень, Дэнни, прямо все на лету схватываешь.
— Мне иначе нельзя, мистер Филдс, — продолжал я наступать. — Я знаю, что вы не теряете зря времени, если не видите в деле выгоды для себя. Не могу же я вас водить за нос. Какова моя доля?
В этот момент в комнату вошла Ронни. В каждой ее руке было по стакану апельсинового сока. Она молча подала их нам. Я попробовал. Сок был великолепен — сок только что выжатого апельсина. Я давно не пил такого сока — слишком дорого. Не смог удержаться и залпом выпил содержимое стакана. Филдс потягивал сок медленно, внимательно наблюдая за мной. Наконец он сказал:
— Что ты скажешь насчет пяти сотен?
Я покачал головой.
— Хорошо, назови свою цену.
— Тысяча, — быстро откликнулся я.
По его же словам, он будет иметь чистых четыре. Мир не рухнет, если одна из них будет моей.
— Семьсот пятьдесят плюс эта кукла.
— Давайте говорить о деньгах, — улыбнулся я.
— Семьсот пятьдесят — это большие деньги.
— Не возражаю, но этого мало, чтобы все выглядело натурально. Ведь мне надо позволить избить себя до полусмерти, чтобы заработать для вас три куска.
— О’кей, малыш! — он решительно встал и подошел ко мне. — Считай, тысяча у тебя в кармане. Деньги получишь сразу после боя.
— Отлично, — согласился я. — Только половину сейчас, половину — потом.
Филдс опять расхохотался и повернулся к Ронни, приглашая ее в свидетели.
— Парень растет прямо на глазах! Замечательно! Получишь свои пять сотен в день боя. За остальным зайдешь на следующий день.
Мне пришлось напрячься, чтобы не показать свою радость, — он сразу понял бы, что заплатил слишком много.
— Значит, договорились, мистер Филдс. Надеюсь, и в будущем вы не обойдете меня своими милостями.
Филдс радушно раскрыл объятия.
— До свидания.
— Дэнни! — взволнованный голос Ронни заставил меня обернуться. — Ты еще придешь?
— Безусловно приду, крошка, — небрежно бросил я и добавил: — За деньгами.
На улице царил чистый, ясный солнечный день. Я решил отправиться к дому Нелли. Еще было рано, и она только-только должна была выходить на работу.
Увидев ее, я понял, что она единственная во всем мире не таила в себе угрозы для меня.
Утром меня разбудил монотонный голос отца, который что-то выговаривал матери. С каждым днем его характер становился все несноснее. И вдруг последние остатки сна исчезли. Сегодня уже наступило. Завтра все будет кончено, я стану нормальным, как все.
Я сел в кровати, нашел ногами шлепанцы, встал и потянулся. Может быть, это и к лучшему. По крайней мере, мой старик будет счастлив. Получит свои денежки, вновь откроет аптеку, а я… а я покончу с боксом навсегда. Но особой радости от этих мыслей я не ощутил. Накинул халат и поплелся в ванную. Посмотрел в зеркало, щетина была приличной, но бриться сегодня не стоило — после бритья кожа становится слишком нежной для бокса. Наскоро умывшись, я вернулся в комнату, решив, что душ приму попозже, в спортзале. Оделся и прошел на кухню под аккомпанемент недовольного ворчания отца. Увидев меня, он замолчал и отвернулся.
— Садись, сын, выпей кофе, — засуетилась мама.
Я молча сел напротив отца и принял из рук матери чашку с кофе.
— Привет, Мими, — поздоровался я с вошедшей сестрой.
— Салют, чемпион. Сегодня у тебя трудный бой, — широко и тепло улыбнулась она. — Как настроение?
Отец грохнул кулаком по столу.
— Черт побери! — заорал он, побагровев. — В этом доме все посходили с ума! Чтоб я больше не слышал ни слова о боксе!