Надоело говорить и спорить
Шрифт:
После парада войск стали подавать клану машины. Две «Чайки», «Волги» и внучку – канареечный «Мерседес», и еще другой «Мерседес». Все на глазах 35 тысяч зрителей, которые все еще держат в руках портреты покойного.
• Обсуждался 10 ноября вопрос замены концерта ко дню Сов. милиции фильмом. Все думали на Кириленко. Гена сказал:
– Вот если б главный дуба дал…
Сбылось.
• В конце репортажа о похоронах в кадр – общий план Красной площади – влетел совершенно черный ворон и
• Всех поразила энергия нового генсека, явная неимпровизированность происходящего и ощущение того, что он торопится и что у него есть некий план. Вообще время всколыхнувшихся надежд. И хотя надежды на надежды эфемерны, все равно ждем. Мой друг сказал:
– Так привычно было жить в говне. Никаких расстройств. А теперь сердечко встрепенется и упадет. Что тогда делать? Жизнь кончать тем или иным образом…
• Другой друг (фром киджиби) торопливо сказал: «Мы сейчас ничего не ведем, кроме самых срочных дел. Я позвонил всем своим (резидентам) и сказал – если ничего существенного нет, ничего не доносите. Некогда. Не до вас».
• Постоянство хорошо только в утреннем стуле.
• Мама про кота Шурика: «Он ко мне ломился. Всю ночь».
• – Что мне говорить?
– Говори правду. В правде никогда не запутаешься. Во лжи запутаешься всегда.
• Г. Волчек: «Лапина снимут – всех в ресторан зову!»
• Заговорили о Ленине, о бальзамировании, о фобах. Надежда Степановна сказала: «А склепы? Они туда своих родственников все подкладывают и подкладывают».
• Сохраняется крайняя напряженность, представляющая взаимный интерес.
• А руки-то, руки-то – из крыльев! Тот, кто думает, что из плавников, может отправляться к тритонам.
• Подохни ты сегодня, а я завтра.
• Низко пролетел Ил-18, вынюхивая курносым носом радиолуч дальнего привода.
• Он работает сейчас лейтенантом.
• У Нади попугай Рика кусается. Мать рассказывает. Надежда Степановна: «Зачем же в доме такого хищника держать?»
• Воздух был такой стоялый, такой штилевой, такой неподвижный, что дышать было невозможно. Казалось, то, что выдохнул, то обратно в легкие и тянешь.
• К вечеру стало подмораживать. Над вершинами сорокаметровых сосен, отягощенных снегами, начали открываться среди ночных облаков темно-синие бездны, полные лазерных звезд.
• Ангелина: «Не пьет, не курит, не гуляет, ничего!»
• К ним нельзя приближаться даже на расстояние телефонного звонка.
• Наступают праздники, время пищевых кошмаров.
• Надежда Степановна смотрит хоккей из Канады: «Безобразие! Все со жвачкой. При галстуке и со жвачкой!»
• – Рабинович, вы член партии?
–
• – Как баба?
– Умная среди равных.
• Спасибо в стакан не нальешь.
• Я разговариваю с вертушкой, а вы тут хлопаете дверьми.
• Надежда Степановна смотрит бокс СССР – США.
Я: «Команда-то у них – одни негры». Н.С.: «Конечно. У них белые не дураки, чтобы себя подставлять».
• Если в Москве рекомендуют стричь ногти, на Украине начинают рубить пальцы.
• На прибрежных берегах Амазонки нам известно множество совершенно неизвестных племен.
• Мой друг на доске «Наши ветераны» увидел даму, которую он пользовал семь лет назад. «Как быстро бежит время!» – воскликнул он.
• Старый редакторский анекдот.
Автор принес фразу: «Граф повалил графиню на диван и стал быстро-быстро ее иметь».
– Хорошо, – сказал редактор, – однако хотелось бы как-то тактично ввести рабочую тему.
Автор добавил: «А за стеной в кузне ковали что-то железное».
– Очень хорошо, – сказал редактор. – Однако хотелось бы что-то о будущем сказать.
Автор принес: «Кузнец бросил деталь и сказал – х… с ней, завтра докую».
• Прохожий – фермеру:
– Разрешите, я пройду через ваш участок: мне нужно успеть на поезд 9.40.
– Пожалуйста, – ответил фермер. – А если вы встретите моего быка, вы свободно успеете и на поезд 9.15.
• В бухгалтерии «Правды» висит для алкоголиков-поэтов цитата: «Аванс – заедание будущего. (А. Лехов)».
• Лионские ткачи.
Катин похоронил мать и в жутком самочувствии вернулся в Париж, где ждали его жена, которая интриговала против него, и дочь.
– Я должен сменить обстановку: смерть матери – это жутко!
Поехали на юг на шикарном «Рено-9». Въезжают в Лион.
Дочь говорит матери тихо, интимно:
– Мне на экзамене попались лионские ткачи.
– Что, что? – спросил Володя. Он хотел включиться в разговор.
– Я не с тобой разговариваю, – сказала дочь. – Я разговариваю с мамой!
Катин:
– Я не нашел столба, чтобы вперить в него машину на скорости 200 миль в час: во Франции хорошие дороги.
• Детдом, тюрьма – и вот я с вами!
• Телогрейка – стопроцентный коттон.
• Анатолий Семенович – как персонаж пьесы. Он входит в комнату, где идет свой разговор, с той репликой или рассказом, которые он вспомнил. Полуслепой, не терпящий возражений, причем это у него видно не столько в выражении лица, которое довольно масочное, а в жесте, в фигуре, в движении, которое просто гротескно, почти балетно.
– Том! – открывая дверь, громким, уверенным голосом кричит он. – Ты, наверно, не знаешь, что в шестьдесят втором году я был в Париже.