Наедине с собой (сборник)
Шрифт:
Подошедшая официантка приняла заказ на коньяк и кофе.
– Ко мне присоединится еще один человек, тогда и сделаем заказ.
– Хорошо, – сказала она и через несколько минут принесла кофе и коньяк.
Виктор сидел на кожаном диване и смотрел на входящих. Минут без пяти три в зал вошел Сергей Львович и стал смотреть по сторонам, ища Виктора. Виктор встал, отодвинул шторку. Сергей Львович, увидев его, направился к нему. Подойдя, он протянул руку, и они обменялись рукопожатием.
«Значит, не все так плохо, раз протянул руку», – подумал Виктор и пригласил присаживаться.
Подошла официантка и приняла заказ.
– Я перейду сразу к сути. Вас очень интересует
– Мнение – да, последствия – вторичны.
– Ну, не скажите. Одно вытекает из другого, но все взаимосвязано.
– И что первично?
– Мнение, конечно. Вам, наверное, покажется странным, но разбора не будет. Разбор устраивают, если возникла нештатная ситуация. Ваша статья нас вполне устраивает. Она написана вовремя и к месту. Все штатно.
– Вы хотите сказать, что ждали ее?
– В том или ином виде, да. Поймите, плохие мы работники, если не можем просчитывать ходы. Это, как в шахматах – после сделанного хода соперника начинаешь прикидывать различные ситуации развития событий и стараешься принять решение. Мы не могли всегда знать точно, что и как будет, но предполагали. А в дальнейшем проводили корректировку.
– И я был пешкой в вашей игре?
– Не надо так. Вы честно делали свою работу. Вам нечего стыдиться и тем более мучиться угрызениями совести. Это такая работа у нас. Нам иногда трудно напрямую влиять на ситуацию. Много кадров старой школы, со старым мышлением, кто-то не оправдывает доверия. Заменить просто так можно, но может получиться эффект обратной волны. А так, факты вскрыты прессой, и мы принимаем решение, реагируем на сигнал. Разумно?
– То есть, Вы заранее знали, кого надо освободить?
– Не всегда.
– Но Вы достигли результата?
– Еще нет, но теперь все будет идти по плану, корректировки возможны, но не существенные.
– У меня осталось чувство, что меня просто использовали. Гадко это.
– Если говорить жестко, то можно считать и так, а можно и по-другому. Я же работал с Вами напрямую, подставлялся под Вас. Рисковал своим именем, репутацией. Хотя понятно, что это была необходимость. Не я, так другой вынужден был бы открыться. Но что делать. Конечно, можно было бы действовать через редакцию. Вы получали бы задание, но тогда это так, просто публикации. Вы не дошли бы до сути. Даже проанализировав, у вас не было бы ни одного факта, кроме домыслов. Мы Вам подставились не случайно. Вы писали честно, ничего не придумывали. И итоговая статья – это хорошая аналитическая работа, и она нам помогла.
– Это в чем? Я же предположил, что существует организация цензоров.
– Именно предположили, но в этом предположении есть и разумное зерно. А вдруг, Вы правы, а мы все срывали или предположим, не догадывались.
– А почему итоговая? Делаете организационные выводы?
– Без этого не обойтись. Вам предложат другую работу, в другом издательстве, но более высокую должность. Получается, что с одной стороны мы увидели, что про нас знают и как бы обиделись. Именно, как бы для Вас, но для других получается реально. Сейчас многие ждут реакции. Нельзя разочаровывать людей в их ожиданиях. Они же, как и в древние времена, «жаждут зрелищ» и нельзя им в этом отказывать. Жажду надо удовлетворять, иначе она обострится, а вот этого допускать нельзя. Это, как голодный бунт. Замолчать не получится. Иначе такое додумывать начнут, чего и нет. Отрицательные эмоции – серьезный фактор в жизни общества. Мы должны Вас наказать. А так видно, что обиделись и убрали с направления, но, не желая выставлять Вас в роли пострадавшего, перевели на другую работу. Все понимают, что Вы были правы, но за Вас им будет не обидно, так как Вы не пропали, а заняли другой пост, то есть не пострадали за правду. У нас народ сердобольный, ему надо, чтобы человек не пропал. Не отказывайтесь, Виктор Сергеевич, от предложения, которое Вам поступит. Подумайте. Там у Вас будет поле деятельности шире. Интереснее. Вы уже будете принимать решения, а не за Вас. А на этом направлении что? Вы написали главное. Если будете продолжать, то это будет повторение, либо хуже. Ваши публикации сойдут с дистанции и будут менее интересны. А так Вы уходите в зените известности. Как считаете?
– Значит предложат? И куда?
– Пока точно не скажу, но все будет хорошо. Не торопитесь с отказом. Обдумайте.
– А если откажусь?
– Я Вам обрисовал ситуацию. Будете работать там же, но поверьте, Вам будет скучно. Нельзя собрать два урожая с одного поля единовременно. Да и выросли Вы как профессионал.
– Хорошо, я подумаю.
– Так что не переживайте. Работа сделана блестяще. Извините, но мне надо идти.
Сергей Львович подозвал официантку и расплатился. Перед тем, как уйти, он добавил:
– Не знаю, увидимся ли мы еще. Удачи Вам. И, если случайно встретимся, я не буду делать вид, что мы не знакомы. Всего доброго.
После его ухода Виктор еще посидел, выпил кофе и позвонил Славе, предлагая встретиться. Тот сразу согласился.
11
Они сидели на скамейке в парке. Вечерняя прохлада после дневной грозы приятно ласкала лицо. Заходящее солнце пробивалось сквозь листья деревьев, даря последние лучи уходящего лета. Шум транспорта приглушали деревья. Это было время, когда мамы выгуливали своих детей, а пожилые, переждав дневную жару, выходили на вечернюю прогулку. Мимо проходили гуляющие. Скамейки вдоль аллеи были заполнены, но к ним никто не подсаживался.
– Ты доволен? – спросил Слава, когда они поздоровались и сели на скамейку.
– Отчасти.
– И какой части, – с улыбкой спросил Слава.
– Доволен той частью, что удалось напечатать, не доволен результатом.
– Тогда зачем все это надо было. Стоило ли пытаться поднимать шум, понимая, что его не услышат.
– Может быть, чтобы обрести себя?
– А как тебе вообще это удалось. Статью не должны были пропустить.
– Ответственный за выпуск подписал. Ему ничего терять. Его снимают. На пенсию отправляют. Вот он и решился на отчаянный шаг.
Они замолчали. Виктор смотрел на проходящих мимо людей и думал: «А действительно, стоило ли все это затевать».
– И все-таки? – вывел из задумчивости голос Славы.
– Самое неожиданное, – и Виктор рассказал Славе о встрече с Сергеем Львовичем.
– Большая игра. Что думаешь? Останешься или уйдешь?
– Как не прискорбно понимать, но он прав в том, что нового я уже не напишу.
– Склоняешься перейти?
– Пока не думал. Нет предложения, нет мыслей. Может, зря ты тогда ушел. Работали бы вместе.
– Я бы не смог, как ты. Будем объективны. Я не такой боец. Я понимаю, что меня обидели, но я такой же, как большинство. Как ни странно, легче проглотить обиду, чем набраться мужества для борьбы. Можно себя успокоить тем, что оскорбление, как камень – пролетел мимо и вообще предназначался не мне. Но это мнимое успокоение. Оставшись наедине с собой, начинаешь оплакивать свою трусость.
– Что делать. Мы иногда не видим границы между молчанием и помалкиванием. Важно знать самому, когда молчишь, а когда помалкиваешь.